Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Супер-свидание Автор: torri-jirou Жанр: date story Фэндом: j-rock Персонажи: Киеши&Хакуэ, дети, звери и случайный прохожий Рейтинг: PG-13
- Не пойду. - Ты обещал. - Не пойду! читать дальше- Киёши, но ты обещал, что когда мы спасем землю, ты сходишь со мной на свидание! - Обещал, но тогда я не знал, что ты завалишь меня грудой цветов и шариков. - Что значит «завалишь грудой»? Это воздушные шарики, они летают! - Вот именно, «летают»! Еще пара шариков и я сам могу улететь вместе с ними. Хорошо хоть цветы вниз тянут. Хакуэ, неужели ты и правда думаешь, что столько гладиолусов это романтично? - Тебе не нравится? Тебе совсем-совсем не нравится? Я так и знал… Мне не удалось завоевать твое сердце. Мои подарки тебе совсем-совсем-совсем не нравятся. - Ну, что ты Хакуэ. Только не плачь! Мне все очень нравится. И шарики… я так люблю покемонов. И гладиолусы… они такие красненькие. А сердце оно и так уже… кхм… Просто я боюсь, что нас с таким количеством цветов и шариков не пустят в Музей Естественных Наук. - Что?! Как это не пустят? Да как они посмеют нас не пустить?! Мы же супер-герои и спасители города от злодеев. Ну, и что, что инкогнито. Да даже если инкогнито. Как эти бюрократы от науки могут запрещать двум любящим сердцам стремиться к знаниям?!! Пойдем в зоопарк? - Пойдем. Только цветы понеси пожалуйста. Кхм… и меня подержи, а то ветрено что-то сегодня.
- Какие милые были бегемоты, правда? И белые мишки. И волки. И тигры. А еще леопарды, слоны, тюлени и зайчики. Черноухие были особенно милые, да? - Да. - Но почему ты не захотел пойти к насекомым? Жуки ведь такие симпатичные. - Извини. Не переношу жуков. Зато мы ходили посмотреть на грызунов и ящериц. Мне летучие мыши понравились, такие… родные прям. Вот если бы ты еще в темноте руки не распускал. - Хм. А я подумал, ты меня специально туда позвал, для романтики… Ой, ты что, заболел? А, подавился. Дай по спине похлопаю. Ну, как хочешь. Давай еще на лошадок посмотрим и пойдем в кафе. - Хорошо. Ой, Хаку-тян, а что это у тебя ногти через один накрашены. - Как ты разве не знаешь?! В мире экономический кризис. Мы все должны экономить. Даже на таких мелочах. Кстати, посмотри, я себе на сэкономленные деньги купил кулончик. Настоящие изумруды. Нравятся? Это тебе. К твои рыжим волосам зеленое пойдет лучше всего. - Хаку… как бы тебе это сказать… Я в рыжий не красился уже лет десять почти. - Ну, что вот ты придираешься все время. Для меня ты всегда рыжий и не спорь. - Как скажешь. Пойдем смотреть лошадок?
- Я так и знал, что тебе не понравились мои подарки. Я так и знал. - Да нет же! Мне все очень понравилось, но кто же виноват, что меня приняли за продавца воздушных шариков. Я не мог обидеть детей. И ты бы не смог тоже. Хакуэ, мы же герои, мы должны стоять на страже детского смеха и предотвращать детские слезы. А цветы ты сам, между прочим, измочалил о спину этого несчастного прохожего… - Ничего себе несчастного! Да этот маньяк пытался к тебе приставать!!! - Вообще-то, он всего лишь попросил автограф. И ты ведь сам предложил идти как обычные люди, а не в супер-геройской форме. - Ага, знаю я эти автографы. А за руку он тебя хватал чтобы тебе удобней писать было? А обниматься он полез, чтобы пыль у тебя из куртки вытрясти? - Ну, ладно тебе, Хакуэ, не дуйся. Пойдем в кафе? Я тебе мороженое куплю. Твое любимое, персиковое. Хочешь? - Не хочу. - А карамельное?... Или зеленый чай. А еще с орехами и шоколадной крошкой. Хочешь с шоколадной крошкой? - Ммм… Хочу!
- Спасибо, Хакуэ, это было просто замечательное свидание. И зоопарк и твои подарки… Просто волшебно. И как хорошо что ты домой меня проводил… - Кхм… - Что? - Ну… - Да? - Ну… ты… кхм… - Ну, что? Ты говори, не стесняйся. Ты о следующем свидании? Я за, только… - Кхм… да, понимаешь, я вот тут совершенно случайно захватил с собой меренги. Их так хорошо с кофе… - Ой, чуть не забыл! Хаку, дорогой, ты не хочешь зайти ко мне домой на чашечку кофе?... Ай, зачем же лететь, нас заметить могут!
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Dir en Grey и другие животные Автор: torri-jirou Жанр: animalistic story Персонажи: Dir en Grey Рейтинг: G
- Что, опять наш рейс отложили? – Каору вытащил наушник и попытался уловить отзвучавшее объявление. Шинья поднял голову от книжки и успокоил: - Нет, это Осакаский. Наш будет вовремя. - По-твоему, задержка рейса на три часа это называется «вовремя»? Его уже второй раз откладывают. - Не бурчи, всем надело ждать. Бери лучше с Тошии пример, смотри – человек медитирует. читать дальшеКаору недоверчиво хмыкнул, но повернул голову – Тошия сидел сосредоточенным, можно было даже сказать отрешенным лицом, но время от времени странно хихикал. - Тоошия-кун, - осторожно позвал его Каору, - с тобой все в порядке? - Не могу вспомнить, где я это вычитал, - Тошия перевел задумчивый взгляд на Каору. - Что вычитал? – одновременно спросили Каору и Шинья - То, что каждый человек похож на какое-нибудь животное. Шинья и Каору переглянулись. - А каждое животное похоже на какого-нибудь человека? – лениво поинтересовался Кё. - Не знаю что там у животных, пусть сами разбираются. Я про людей. Вот смотрите, администратор местного зала, например, он же вылитая цапля – даже манеры и походка похожие. - Ага, - добавил Каору, - и по характеру тоже. Тот еще мошенник.* - Вот, о чем я и говорю, - обрадовался Тошия, - и так с каждым, если внимательно присмотреться. - Надо же, как интересно, - подал голос Дай с дальнего сидения, где он изображал йога: лежал, закинув ноги на спинку стула, а голову устроив на рюкзаке, - но к чему ты клонишь? Тошия на секунду замялся. - Мне вот кажется, что наш Шинья похож на ящерицу… - Мдаа… приласкал, - протянул Шинья в повисшей тишине, - это чем же я похож, позволь поинтересоваться? - Ну… Такой же неуловимый и увертливый. Как к тебе ни подбирайся, все равно в руках только хвост останется. И взгляд такой же… Последние слова Тошии затерялись в громком хохоте. - Где твой хвост Шинья? – не удержался от подколки Дай, - Или опять оторвали? - С вашим любопытством, никаких хвостов не напасешься, - парировал Шинья и посмотрел на Тошию, - ну, а ты сам? - Что я? - Ты на какого зверя похож? - А что сразу я? Откуда мне знать? - Сейчас посмотрим. Кё понял, что заснуть ему никто не даст, выпутался из куртки, которой укрывался с головой, внимательно оглядел Тошию и изрек: - Суслик. Тошия возмутился: - Чего это я суслик? Ни разу не похож. - Похож, похож. Стоишь такой длинный, на задних лапках, посреди пустыни… - Посреди степи, - поправил Дай. - Хорошо, посреди степи, - согласился Кё и продолжил, - Стоишь посреди степи и с хитрющей мордой высматриваешь, нет ли где какой опасности. - То есть, ты хочешь сказать, что я хитрый и трусливый? – надулся Тошия. - Я хочу сказать, что ты похож на суслика, - спокойно возразил Кё, а Шинья тихо добавил: - Кто бы возмущался, сам меня обозвал скользким и увертливым. - Да я только... - А что, суслик, - задумчиво сказал вдруг Каору, улыбнувшись каким-то своим мыслям, - Глазки черные. Ушки круглые. Пушистый такой. Лааасковый. Мне нравится. Дай и Шинья одновременно закашлялись. Кё, закусив губу, наблюдал как Тошия стремительно краснеет. - Ну, ладно, а я кто, по-вашему? - Каору запоздало спохватился и поспешил перевести внимание на себя. - Ты? – Кё посмотрел придирчиво, даже отклонился немного назад, как художник перед картиной. - Хомячок! – хохотнул Дай со своего кресла. - Нет, - не согласился Кё, - Каору у нас птица. - Ага, заяц,** - буркнул Тошия. Каору стрельнул в его сторону глазами, но ничего не сказал, только порозовел слегка. На его счастье, этого никто не заметил. - Да нет, - снова возразил Кё, - я про нормальных птиц говорю. - Согласен, птица, - сказал Шинья, - но вот какая? - Птица высокого полета! – провозгласил Дай. - Дайске, тебе кровь к голове прилила или что-то еще? Сядь нормально, хватит людей пугать, - попытался приструнить его Каору, но вызвал только новый приступ смеха. - Может ястреб? – размышлял вслух Шинья. - Нет, для ястреба он носом не вышел, - сказал Кё. Тошия фыркнул. Каору обернулся, посмотрел виновато на Тотчи, во взгляде которого явственно читалось: «Дятел безмозглый, вот ты кто!» - Я думаю, скворец, - Дай перестал смеяться и поднял голову, чтобы лучше разглядеть Каору, - особенно если smoky eye сделать. - Точно, скворец! – это сравнение очень обрадовало Шинью, - И, главное, такой же деловитый. Скворцы еще те трудоголики. - Да ну вас, - отмахнулся Каору, - я не трудоголик. Переждав общий смех он продолжил: - Зато я знаю кто у нас Дай. Жеребец. - Что?!! – Дайске взбрыкнул ногами и перевернулся в кресле, - Жеребец?!! - Я хотел сказать – конь. - Ты хотел сказать, что у меня лошадиная морда? – все-таки решил обидеться Андо. - Да ладно тебе загоняться, что ты против коня имеешь? – попытался успокоить его Тошия. - Да, - поддержал его Кё, - ты у нас весь такой породистый. С норовом, но послушный. На сцене стоишь, красуешься, фыркаешь, ушами прядаешь… - Коленки, опять же, - поддакнул Каору. Дай швырнул в него перчатки, но Каору перехватил их на лету и кинул обратно. - Всех пристроили, один Кё остался, - сказал Тошия. Кё оглядел всю группу взглядом, красноречиво выражавшим: «Кто скажет обезьянка – получит по шее!» - Ммм… ленивец? – выдвинул версию Каору. - Лемур, - предложил свой вариант Дай. - Нет, ленивец. Особенно если интервью какое-нибудь. - Лемуры они тоже спят на ходу. Но зато глазастые. - А мне кажется, - перебил их Тошия, - Что Кё у нас змея. Все заинтересованно посмотрели на Тошию. - Почему это? – озвучил Каору общий вопрос. - Ну, змеи они такие… когда холодно - застывают, а когда отогреются на солнце, становятся очень быстрыми и стремительными. Вот и наш Кё, мерзнет-мерзнет, а как на концерте разогреется, как начнет по сцене метаться и трещоткой на хвосте греметь… - И ядом плеваться, - добавил Дай. - Это разные змеи, - поправил его Тошия. - Да неважно. - А еще, есть такие антилопы, с трепетным взглядом, - Шинья проигнорировал отнюдь не трепетный взгляд Кё и продолжил, - Они тоже, стоят-стоят, а потом как поскачут. - И на птицу Кё похож немного, - задумчиво сказал Каору. - Одним словом – химера, раз всего понемножку. Значит человеческие линзы можно не надевать больше, не испугаетесь? – подвел итог Кё и снова нырнул под куртку, спрятав голову под капюшон, как улитка в раковину. Через пятнадцать минут объявили посадку на рейс.
- Что ж, Андо-кун, по-моему, получилось очень даже неплохо. Свет хорош и двигаешься ты прекрасно. Мне кажется, переснимать ничего не нужно, - сказал режиссер, когда они с Дайске просмотрели отснятый материал. - Да, мне тоже все нравится, - согласился Дай. - Тогда ты свободен пока. Сейчас отснимем остальных, а потом общие сцены. Кё-кун, ты готов? Тогда начнем. В ангаре, где проходили съемки клипа, было сыро и гуляли сквозняки. Дай вышел на воздух. Чуть позади ангара располагался пригорок с цветущей сливой на самом верху. Этакий уголок романтики посреди мертвой промзоны. Дай решил посидеть под деревом и начал подниматься, осторожно ступая по скользкой молодой траве. - О, вон Дайске идет, - послышался сверху голос Тошии. Дай взобрался на пригорок. Так и есть – под сливой, на расстеленной куртке сидели Каору и Тошия. Вернее, Тошия сидел, счастливо жмурясь на солнышке, а Каору лежал на животе, подперев голову одной рукой и выкладывал на земле какой-то рисунок из лепестков. - Ну что, ты уже отстрелялся? – спросил Каору, когда Дай подошел поближе. - Ага, сейчас Кё мучают, потом твоя очередь. Каору смахнул рисунок и поднялся - Тогда надо идти, а то искать начнут. Ладно, увидимся. – он начал спускаться с пригорка. - Каору, подожди. - окликнул его Дай, - У тебя на плече что-то. Каору смахнул с плеча комочек рыжеватого пуха, поглядел с улыбкой, как тот медленно плывет по ветру и пошел к ангару. Тошия слегка подвинулся, Дай сел на освободившуюся половину куртки, сорвал травинку и машинально сунул в рот. - Слушай, - Дай прикусил травинку зубами, - помнишь, когда мы с Хоккайдо домой летели, самолет еще тогда долго ждали… так вот, мы о животных разговаривали? - Смеешься? – удивился Тошия, - Это когда было-то, почти два месяца уже прошло. - Ты тогда сказал, - напомнил Дай, - что каждый человек похож на какое-то животное. - А, ну да. Теперь вспомнил. И что? - Я вот все думал об этом, думал… Скажи, - Дай вдруг резко повернулся к Тошии и серьезно посмотрел на него, - ты никогда не замечал, что наш Шинья шуршит? - Что? Как это, шуршит?! – во взгляде Тошии откровенно читалось: «Дай, ты хорошо себя чувствуешь?» - Шуршит, - упрямо повторил Дайске, - Иногда он скажет что-нибудь или повернется… Но чаще всего, если идет рядом. Как будто когтистые лапы по песку перебирают и брюшко… Тошия упал на спину и расхохотался. Дай нахмурился: - Не вижу в этом ничего настолько смешного. Ты просто не считал нужным обратить внимание. - Ага, ты еще скажи, что у него зрачки вертикальные! - Может быть у меня и паранойя, - сердито сказал Дай, - но виноват в ней, между прочим, ты. Тошия перестал смеяться, снова сел и искоса посмотрел на Дая. А потом резким движением выхватил у него изо рта травинку. - А сено жевать ты тоже два месяца назад начал? Дай отмахнулся: - Да ну тебя. У меня всегда эта привычка была. Тошия вдруг стал очень серьезным. - Знаешь, есть много травы вредно для пищеварения. Это я тебе, как суслик, со всей ответственностью заявляю. Хочешь, я спрошу у Каору, в каком магазине он себе зерно покупает? - С тобой невозможно серьезно разговаривать, - обиделся Дай и поднялся с куртки, - Я возвращаюсь, скоро будут снимать общие сцены. - Смотри, не затопчи Шинью копытами, он тебе этого не простит! – Тошия развалился на куртке и довольно хихикал, - И держись подальше от Кё, кто знает, что у этих химер на уме. Дай беззлобно пнул Тотчи по лодыжке и пошел вниз, к ангару. Тошия потянулся и закинул руки за голову, в запястье кольнуло что-то острое. Оказалось – небольшое, черное в золотистую крапинку перо. Тошия повертел его в пальцах, залюбовался как играет на солнце зеленый перелив, а потом бережным жестом поднес перо к губам и поцеловал.
* - в японском языке слова «цапля» и «обман, мошенничество», хоть и пишутся по-разному, звучат одинаково – «саги». Сагиши – значит мошенник. ** - на ни странно, но у японцев, заяц – птица. *)) если кому интересны подробности, то почитать об этом можно вот здесь.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Спасая землю Автор: torri-jirou Жанр: super story Фэндом: j-rock Персонажи: Киеши, Хакуэ и Меганойзер… Рейтинг: PG-13
Едва Хакуэ и Киеши выбрались на крышу небоскреба, Меганойзер включил свой адский генератор ультранизких частот. читать дальше На Супермена этот звук не действовал, но Киеши согнулся и зажал уши руками. Хакуэ подлетел к Бэтмену и заслонил его от убийственных звуков. - Ха-ха-ха! - расхохотался злодей зловещим злодейским смехом, в котором тоже слышались ультранизкие частоты, - Вам меня не достать! Теперь, когда у меня есть легендарный медиатор самого Б.Б. Кинга, я непобедим!!! Эта была последняя деталь необходимая для завершения моего меганойзкиллер-устройства. Я вставлю этот медиатор в свой дьявольский меганойзкиллер-прибор и запущу его на всех волнах всех радиостанций! И у всего человечества лопнут барабанные перепонки!!! Люди сойдут с ума и уничтожат друг друга! И вся планета будет принадлежать мне! Мваха-ха-ха! Бэтмен справился с болью и запустил в Меганойзера свои батаранги, но злодей успел увернуться от них и даже уклонился от смертельных лучей из глаз Супермена. - Весь мир будет моим!!! – истерично прокричал Меганойзер и скрылся в облаке белого шума. У Киеши на поясе запищал передатчик. - Да. Да. Я понял, я знаю где это, спасибо Альфред, - Бэтмен закончил разговор и повернулся к Хакуэ, - мне дали координаты места, где находится меганойз-киллер устройство, летим быстрее, мы еще может успеть! Но Супермен замер на месте и как-то странно смотрел на Киеши. Тот подбежал к Хакуэ и затормоши его за плечи: - Хаку-мен, Хаку-мен, что с тобой? Он тебя оглушил, да? Ты здоров? Хакуэ очнулся и внимательно посмотрел на Бэтмена. - Киеши! - А? - Я сейчас понял одну вещь. - Какую? - Я хочу тебе сказать… - Что? - Киеши, я тебя люблю! - Да? - Да, - Хакуэ взял Киеши за руку и приложил его ладонь к своей груди, - Киеши, ты пойдешь со мной на свидание? - Хаку-мен, ну ты нашел время, нам же Землю спасать надо! Взгляд Супермена наполнился отчаяньем и слезами. - Я так и знал! – горестно произнес он, - Я так и знал. Я тебе нисколечко не нравлюсь. Ты меня совсем-совсем не любишь. Бэтмен вздохнул. - Я очень тебя люблю, Хакуэ. Но ведь там же Земля пропадает! Слезы на глазах Супермена мгновенно высохли. - Правда любишь? - Правда. Люблю - Тогда пообещай, что пойдешь со мной на свидание. Киеши поцеловал Хакуэ в губы и решительно сказал: - Хаку! Я пойду с тобой на свидание. В зоопарк. Или даже в Музей Естественных наук. А потом в кафе-мороженое. Родной мой, я даже приглашу тебя потом к себе домой на чашечку кофе со всеми вытекающими последствиями… Но сейчас, пойдем уже спасать Землю, а то идти на свидание будет некуда!
Киёши ворвался в студию в такой ярости, что был похож на сгусток оранжевой протоплазмы. Не сбавляя скорости, он пролетел по команате, скинул с колен Хакуэ удобно устроившегося там... ну, пусть будет Айван... Айвана и в бешенстве закричал на оторопевшего Хакуэ: - Ах, ты гелог-разведчик, хренов! Ты же мне клялся, что одного меня любишь!! Какого булочника этот актер театра варьете сидит у тебя на коленях с видом сына плотника?! Хакуэ с упреком посмотрел на Киёши и умоляюще произнес: - Солнышко, ты мое, рыжее, ну что ты все меня ревнуешь? Я же ведь только тебя люблю. Посмотри сам, ну какой из него актер театра варьете? Это обыкновенная шлюха, мы договорились на два часа по вечернему тарифу, я ему уже аванс заплатил даже. Уверяю тебя, у нас чисто деловые отношения, ничего личного. Иди домой, продюсер ты мой, ненаглядный.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
копипаст из сообщества ftrp. фанфик участник "j-rock марафона по редким фэндомам".
Личное Автор: torri-jirou Жанр: morning story Фэндом: j-rock, Dir en Grey, j-pop Персонажи: Дай&Йоона Рейтинг: G
Предупреждения: жуткие временные нестыковки. фангерлам Дая смотреть не рекомендуется. Инфо: про Йоону здесь, а для тех кому лень читать по-английски - это корейская поп-певица. в настоящий момент ей 20 лет, во время происходящих событий было 17. поглядеть на нее можно тут. как раз того времени клип.
«Если и убивать время, то исключительно из огнестрельного оружия – так, чтобы ничего личного» Эта дурацкая фраза крутилась в голове Дая как засбоившая пластинка все время, пока он сидел в комнате отдыха радиостанции Такамацу. читать дальшеФраза повторялась снова и снова с разными интонациями, звучала жалобно, сердито, умоляюще и насмешливо. Задыхалась скороговоркой или медленно тянулась каждой гласной: «ееееслиии ииии ууубииивааать…» Когда Дай понял, что напевает ее на мотив «Кири то майю», он пообещал себе прибить Тотчи, сразу как вернется с передачи. Это ведь он решил вчера блеснуть интеллектом, когда Каору объявил что давать интервью в прямом эфире, в утреннем прямом эфире, стоит подчеркнуть… так вот, давать интервью на радио, Дай отправится один. «Это поможет тебе развеяться» - загадочно добавил Шинья, а Тошия выдал свой «шедевр». Дай не слишком тогда уловил связь между интервью и развлечением, а причем тут свободное время, вообще не понял. У них его не так много было в этом туре. Но спорить не стал. Спорить давно уже не хотелось. Возражать, доказывать что-то, придумывать новое. Он только плечами пожал: интервью – так интервью, утром – так утром. Вот только привязчивая фраза прочно поселилась в голове. Успела обрести человеческие черты и сейчас нагло кривлялась и скалилась, издеваясь над неудачами этого утра. Как по закону подлости именно этим утром сопровождавший группу менеджер, ответственный за связи с медиа, свалился с жесточайшей температурой. А представитель местных организаторов концерта, оказалась молоденькой и довольно рассеянной девушкой – перепутала время начала передачи почти на сорок минут. Когда она поняла свою оплошность, на нее смотреть было жалко. Но Дай снова только плечами пожал на страстные заверения, что она сейчас обо всем договорится и эфир состоится раньше. Пусть попробует себя реабилитировать, он не против. Если и убивать свободное время… Тотчи оказался пророком. Процокав тоненькими каблучками, рядом с креслом остановилась сотрудница радиостанции с кофейным стаканчиком на подносе, согнулась в поклоне. - Мы приносим извинения, но у нас сломалась кофе-машина. Кофе – только растворимый. Или, может быть, Андо-сан желает чаю? Дай вздохнул, взял кофе. - Нет, Андо-сан не желает чаю, спасибо. Сотрудница немедленно ретировалась. Дай сделал глоток и поморщился. Может стоило согласиться на чай? И что еще сегодня должно произойти, чтобы он окончательно вышел из себя? Раскрылась дверь, пропуская целую делегацию, человек шесть не меньше. Поздоровались вежливо и расположились в другом углу комнаты на диване. Присмотревшись, Дай понял, что все крутятся вокруг молоденькой девчонки, явно не японки. - Йоона-сан, подпишите, пожалуйста! – обратился к ней один из свиты, неловкий парень с дурацкой стрижкой и бейджиком приглашенного гостя на лацкане пиджака. Спорить можно – безнадежно влюбленный фанат, которому лишь благодаря счастливому знакомству на радио, удалось приблизиться к кумиру. Под суровым взглядом менеджера парень съежился, но с места не сдвинулся, пока «Йоона-сан» не подписала диск и вернула с улыбкой. Только посмотрела она при этом почему-то на Дая. А, ну точно, это та самая кореянка, что песни для мультиков поет. Он даже видел ее по телевизору несколько раз. Приятный голос, да и внешне ничего. Нахальная только слишком, смотрит прямо в глаза. А сразу и не скажешь, такой скромницей кажется. Даю, наконец-то, стало интересно. В конце концов, если уж и убивать время… Суета вокруг девушки постепенно стихала. Первым ушел менеджер, уточнить детали сценария с режиссером передачи. За ним разбежались счастливые сотрудники станции, получившие автографы. Свою помощницу Йоона отправила за чаем и бумажными платками, попутно попросив кого-то там найти и что-то там передать. В комнате остались только Дайске и Йоона. И все то время, что они молчаливо играли в гляделки, в голове Дая продолжали метаться обрывки злополучной фразы, взрываясь цветными фейерверками и появляясь вновь. «Время». Бабах! «Если уж…» Бабах! «Огнестрельное оружие». Бабах! Дай встал и направился к дивану. Девушка тоже вскочила, замерла нерешительно на месте. Если бы на ней был надет передничек, она бы сейчас смущенно теребила его края. И куда только все нахальство делось? Она не отпрянула, не отвернулась, сама подалась навстречу его губам, только трепыхнулась слабенько, как маленькая птичка, когда Дай обнял ее за плечи. Чуть сладковатые от блеска, послушные нежные губы. Неуловимый запах духов. Густые гладкие волосы. Ничего необычного. Только в какой-то момент показалось, что одновременно открылись все окна и весенний дождливый ветер растрепал волосы, выдул из легких всю пыль усталости и захватил собой набившую оскомину фразу «если и убивать время, то исключительно из огнестрельного оружия – так, чтобы…» - Ничего личного, - выдохнул Дай на автомате, не понимая, что говорит вслух. Зато очень хорошо почувствовал, как его со всей силы оттолкнули, да так, что он чуть не опрокинулся на журнальный столик. - Да как вы смеете! Да что Вы… что Вы о себе думаете?! – она чуть не плакала и снова напомнила Дайске птичку – маленького взъерошенного воробушка, - Думаете, раз знаменитость, то все можно?! Он пожал плечами – было бы предложено – вернулся в свое кресло. Подумал, может, стоит извиниться, но вовремя отказался от этой мысли. Йоона выпалила еще одну гневную тираду о том, что он, Дайске, о себе возомнил и тоже села, отвернулась к окну. - А не надо смотреть так, будто напрашиваешься, - буркнул Дай себе под нос. Йоона обернулась, хотела сказать что-то, наверняка обидное и уничижительное, но в этот момент вернулась помощница с чаем и бумажными платками. Парой минут спустя появилась сопровождавшая Дайске девушка в компании ассистента режиссера эфира. На редкость болтливый парень сообщил о скором начале эфира, но вместо того, чтобы уйти, вообразил себя массовиком-затейником. Ему понадобилось всех перезнакомить. И вот Дай уже стоял напротив девушки, с которой целовался меньше десяти минут назад, и оба они делали вид, будто очень рады знакомству. - Вот, Йоона-сан, можно сказать живая иллюстрация к Вашей песне «Има га дайски»! Рядом с нами Дайске-сан, и он здесь сейчас! – и помощник режиссера довольно рассмеялся над собственной шуткой. Но, так как смех его никто не подхватил, он принялся пространно и косноязычно объяснять смысл своего неуклюжего каламбура. Дай даже внимания не обратил, что его так фамильярно назвали по имени. Зато его несказанно удивил испуг во взгляде Йооны, когда она услышала шутку. Выходит… не такая уж это и шутка? Тогда становились понятны и пристальные взгляды, и готовность к поцелую, и обида на «ничего личного». Вдруг стало невыносимо стыдно. Для него это так, баловство, а у нее, может, детские мечты разбились. И почему-то вспомнилось то чувство при поцелуе – как будто весенний ветер брызнул в лицо каплями дождя. Прощаясь, он постарался вложить в голос как можно больше теплоты.
- Скажите, под каким девизом начался ваш сегодняшний день? – задал свой первый вопрос ведущей в эфире. Дай подумал немного и ответил: - Даже если у вас есть огнестрельное оружие, не стоит убивать время. Оно может оказаться вашим личным.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
копипаст из сообщества ftrp. фанфик участник "j-rock марафона по редким фэндомам".
Плохой взгляд на хорошее воспитание Автор: torri-jirou Бета: Anansie Жанр: hurly-burly story Пейринг: казуистический Рейтинг: NC-25, водительские права, справка от психиатра, лицензия на владение оружием
читать дальшеТошия возвращался домой на автопилоте. Что не так с его новыми очками, он не знал, но смотреть через них было мучительно. Окружающие предметы не имели четких границ, вдали все вообще расплывалось. Да еще голова разболелась и чем дальше, тем сильнее. Поэтому, подходя к дому, Тошия не выдержал и снял очки — дойти осталось совсем немного, как-нибудь не заблудится. Наощупь набрал код домофона, не глядя ткнул кнопку своего седьмого этажа в лифте, а дойти по коридору до квартиры он и с закрытыми глазами смог бы. Дверь оказалась не заперта. Тошия не столько удивился тому, что Каору пришел домой раньше него, сколько обрадовался, что не надо возиться с ключом. — Что за черт?! – удивился Тошия, навернувшись в прихожей о высокие сапоги, — У нас что, гости? Но в квартире было странно темно и тихо. Только из спальни доносились какие-то невнятные звуки. "Сюрприз?" — обрадовался Тошия и на цыпочках направился в спальню. Жалобный, полный невыносимой муки стон заставил его замереть на месте. — Не надо! Пожалуйста, перестаньте! — голос сорвался на рыдания. Воздух рассек резкий свист, завершившийся хлестким звуком удара и новым страдальческим возгласом. — О, не надо больше! Умоляю Вас, остановитесь! В ответ раздался вкрадчивый мужской голос, в котором, однако, явственно звучали металлические ноты. — Я остановлюсь, когда ты усвоишь, что рок-музыка это серьезно. Недостаточно просто играть на гитаре. Важно все: соответствие музыкальной концепции визуальному образу, пластика, продуманный имидж и манера поведения в обычной жизни. А ты. Скакал. По сцене. В носках. Разного. Цвета. Последние слова сопровождались размеренными звуками ударов и вскриками. От стонов и рыданий у Тошии звенело в ушах и никак не получалось опознать мужской голос. Наконец, он набрался решимости и сделал шаг к спальне. Дрожащими руками отодвинул створки двери и замер на месте, не в силах пошевелится. Если бы голова Тошии не кружилась и не болела от непривычных очков, сердце не было затуманено ужасными подозрениями, а глаза — слезами ревности, то взору его открылось бы изумительное зрелище. Спальня была освещена множеством свечей. На широкой кровати, стоял на четвереньках обнаженный... юноша. Да, несмотря на девичьи миловидные черты и хрупкую фигуру, это был юноша. Нежность кожи оттенял бледно-розовый шелк простыней, и юноша был похож на изысканную куклу, которую взбалмошный хозяин прихотливо изогнул, повинуясь жестокому капризу. Длинные светлые волосы почти закрывали заплаканное лицо, шелковой волной спадали на руки, стянутые черной атласной лентой от локтей до запястий. Шею туго обхватывал кожаный ошейник с кружевной оторочкой. От ошейника тянулся тонкий витой поводок. Яркие полосы на спине юноши только сильнее подчеркивали фарфоровую белизну кожи. А рядом с кроватью стоял... мужчина. Да, несмотря на тщательно завитые волосы, кружевные перчатки и длинное платье, это был мужчина. Его черные кудри рассыпались по плечам, мешаясь с пенным кружевом воротника. На губах мужчины играла сладострастно-восхищенная улыбка. В одной руке он держал поводок, обмотав его вокруг ладони. В другой его руке была короткая плетка из множества крученых ремешков и с резной рукоятью из слоновой кости. Словно ставя точки в конце предложения, мужчина каждую свою фразу завершал ударом плети по спине и бедрам юноши. Тот вздрагивал всем телом, сжимался, но уклониться от ударов был не в силах — его щиколотки охватывали такие же как ошейник кожаные с кружевом браслеты, а витые шнуры притягивали ноги к специальным петлям на краю кровати. Но, к сожалению, все эти изысканные подробности Тошия был не в состоянии увидеть. Он понимал одно: в их с Каору квартире, на их с Каору кровати, два человека занимаются вполне очевидным делом и ни один из этих двоих не является Тошией. То, что среди этих двоих может не быть Каору, ему как-то не пришло в голову. — Сволочь ты, — сказал Тошия, делая шаг в комнату. Парочка замерла. Ну, хоть совесть есть, могли бы и не остановиться. — Какая же ты сволочь. А говорил-то, говорил. Я тебе верил, между прочим... Он был готов услышать в ответ извинения, оправдания, даже ругательства, но только не вопрос: "А ты кто?", заданный наглым мальчишеским голосом. — Даже так... Что ж, хорошо! — Тошия развернулся и вышел. Яростно толкнул плечом дверную створку, так что она перекосилась и застряла в пазах. — Вот гад! — возмутился ему вслед блондин, — Мало того, что в чужую квартиру приперся, он еще выеживается. — Мне думается, это не он «приперся», а кто-то забыл закрыть дверь, — спокойно возразил мужчина. — И потом, Бо, что за слова? Сколько раз я тебе говорил следить за своим языком? Ты совершенно не хочешь ничему учиться. Мужчина отпустил поводок, подошел к старинному комоду возле стены и выбрал вместо плетки тонкий прут расщепленного бамбука. — Простите меня, Мана-сама, — поник головой Бо, — Но ведь его сюда никто не звал! Зачем лезть в чужой дом, даже если он не заперт! — Это еще не повод вульгарно выражаться, — спокойно ответил Мана и трижды вытянул прутом по худенькой попке. При каждом ударе Бо тонко вскрикивал и вскидывал голову как жеребенок. Мана не удержался и с удовольствием стеганул еще раз, хотя бранных слов было только три. — За незапертую дверь, — объяснил он на удивленный взгляд Бо. — Хорошо, что не за сломанную, — съязвил мальчишка и немедленно схлопотал шлепок. — Ну, что, продолжим? — предложил Мана, растирая ладонями следы ударов на ягодицах. — Ага, давайте! — обрадовался Бо и вдруг смутился, — Мана-сама, а Вы можете... повторить ту часть... про соответствие музыкальной концепции визуальному образу? Это так возбуждает. И, вообще, — тут Бо совершенно смешался, опустил голову, спрятав за волосами восхитительный румянец, — Мне жутко нравится Ваш голос. Он такой… сексуальный. — Для тебя, мой мальчик, — Мана нежно поцеловал ямочки на пояснице, — я готов повторить все что угодно. Как руки, не затекли? — Нет, вполне удобно. А можно мне еще вишенку? — Конечно, — Мана обошел кровать и присел рядом с Бо. Осторожно промокнул батистовым платочком влажные от слез ресницы, потом взял с тарелки на прикроватном столике вишенку и стал дразнить Бо: подносил к самым губам и отдергивал в последний момент. Мана невольно залюбовался, как "его мальчик" трогательно вытягивает губы, и упустил ягоду. Бо раздавил вишню губами, по подбородку побежала бордовая струйка. Сорвавшиеся капли растеклись яркими пятнами на простыне. — Кажется, обычной порки кому-то сегодня совершенно недостаточно, — очень ласково произнес Мана. Бо счастливо улыбнулся и жалобно прошептал: — Простите меня, Мана-сама, я больше никогда-никогда не буду так делать. Трахните меня уже поскорее, а? Пожалуйста.
Тошия летел по коридору и в сердцах лупил кулаком по стенам. Не глядя, шарахнул по кнопке вызова лифта, и тут рядом раздался смутно знакомый голос: — Добрый вечер, Хара-сан. Были в гостях на нашем этаже? Тошия оглянулся и увидел чью-то фигуру рядом с собой, тоже смутно знакомую. Пришлось достать из сумки ненавистные очки. Соседка с пятого этажа, очаровательная и энергичная старушка, добровольная помощница муниципалитета по всем коммунальным вопросам, смотрела на него с одобрительной улыбкой. — Как хорошо, что вы стали дружить с соседями. А то все в разъездах, да на гастролях, — старушка вошла в лифт. — Вы едете? Тошия посмотрел на цифру рядом с кнопкой — пятый этаж. — Да нет, спасибо, я пешком. Тошия подождал пока за соседкой закроется дверь лифта и помчался к себе, перепрыгивая через две ступеньки: — Каору, я сейчас такое видел! Представляешь, кто в нашем доме живет?!
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Chocolate Valentine Жанр: sweet story Персонажи: Тошия&Каору Рейтинг: R
Я целых две недели до праздника ломал голову: дарить Каору на Святого Валентина шоколад или не дарить. С одной стороны - праздник, всегда приятно получить подарок. С другой - шоколад обычно девушки дарят, двусмысленно как-то получается. Еще с одной стороны - я уже давно хотел ему что-нибудь подарить, но стеснялся. Каору тоже ведь не девушка, вдруг смеяться станет. Все мои сомнения отпали, когда я увидел того самурая. читать дальшеК такому подарку просто невозможно придраться: из разных сортов шоколада, небольшого размера, но удивительно тонко сделан - каждая пластинка на броне видна. И по характеру Каору подходит. Не цветочки или сердечки какие-нибудь, а воин - настоящий мужской подарок. Так что я купил фигурку и спрятал до поры до времени, радуясь, что мне удалось так хитро выкрутиться. В субботу постарался проснуться раньше Каору, достал подарок, освободил от целофановой обертки и аккуратно поставил на видное место. И занялся завтраком. Точнее, обедом, время уже к двенадцати шло. - Привет! - Каору остановился на пороге, лениво и довольно потягиваясь, - как же хорошо просыпаться, когда уже все готово. Кстати, тебе пойдет кружевной фартучек. Не успел я придумать достойный ответ на подколку, а Каору поглядел на стол и удивленно спросил: - О, ты что это, фондю делаешь? Я оглянулся. Черт! Черт! Пятьдесят миллионов чертей! От моего замечательного подарка осталась разноцветная лужица. Потому что только такой идиот как я, мог оставить шоколад в полушаге от обогревателя. Хорошо еще хоть, что я его на тарелку поставил, а то бы все по столу растеклось. У меня от обиды даже слезы на глаза навернулись. - Это не фондю, - мрачно сказал я, - это подарок для тебя. Был когда-то самураем. Ручная работа, кокосовый и ванильный шоколад. Каору подошел к столу, обмакнул палец в шоколад и облизал. - Мммм.... вкусно. Иди сюда, попробуй. Я только рукой махнул, чего уж теперь. Но он притянул меня к себе, мазнул по губам шоколадом и полез целоваться. - Хм. Так еще вкуснее! - Каору вдруг смерил меня каким-то плотоядным взглядом и распорядился: - Снимай майку. Я подчинился. Каору усадил меня на стол, обмакнул палец в белый шоколад и обвел им вокруг левого соска. - Кокосовый. Правый сосок он обвел темным шоколадом. - Ванильный. И, недолго думая, начал слизывать. Аааа! Да что же он творит-то! Ему, значит, дегустация, а мне! А я! Ох... Даже в горле пересохло. - Обожаю сладкое, - Каору оставил в покое мои соски и нарисовал у меня на животе свое имя. Я только и смог, что крепче в стол вцепиться. - Каору, - наконец пробормотал я, - Каору, я... - Ага, сейчас, - он окунул сразу три пальца в шоколад и поднес к моим губам. - Да нет, я не... ммм... Так нечестно, пользоваться моими слабостями, ведь знает же, что я обожаю его руки целовать. А Каору, тем временем, какие-то завитушки у меня на шее вырисовывал. Сначала шоколадом, потом языком. - Слушай, ты же ведь не собираешься... - попытался возражать я, при этом, приподнимая бедра и послушно позволяя стащить с себя джинсы. - Еще как собираюсь, - Каору быстро поцеловал меня сладкими губами, - Молодец, что белье не надел. А теперь сиди тихо и если хочешь, притворяйся скромником. Легко сказать "сиди тихо"! Я обнаружил, что еще не разучился краснеть, но все равно не мог отвести взгляд от пальцев Каору, медленными движениями обмазывающих мой член темным шоколадом. Когда же он стал сверху наносить светлые полосочки, я не выдержал, заскулил от нетерпения. И почти сразу застонал в голос, потому что Каору взял в рот. Я зажмурился на секунду, но тут же открыл глаза. Бесстыжие его губы, разве можно на них не смотреть?! Я даже убрал челку с его лица, чтобы было лучше видно. Каору поднял на меня глаза и улыбнулся. Как ему удалось это сделать, я не очень хорошо понял, потому что совсем уже ошалел от его горячего рта, наглого, ласкового языка и сумасшедшего шоколадного запаха. - Каору, быстрее, пожа... - Потерпи, я еще не наелся. Не обращая внимания на мои попытки удержать его, Каору встал и снова потянулся за шоколадом. Но теперь не стал меня мазать, а нанес себе на губы толстым слоем. Потом нежно обхватил головку и стал легко посасывать. Боже, он ведь точно так же мороженое ест, а сейчас даже причмокивает от удовольствия. И за что мне такая пытка?! Услышав мои жалобные стоны и мольбы, Каору послушался, ускорил ритм. Я вцепился ему в волосы. Долго так не выдержу. Не выдержу! Не выдержу!! Не... Ооох! Впору самому было растечься по столу шоколадной лужицей, но Каору подхватил меня и обнял. Гладил по спине, по волосам, ждал, пока я отдышусь. - Если ты теперь вздумаешь, есть шоколад без меня, это будет приравнено к измене, - пробормотал я. Каору засмеялся, а я обхватил его лицо ладонями и принялся целовать перепачканные шоколадом, безумно сладкие и такие невинные сейчас губы. - Спасибо, - проговорил он тихо, когда на его губах не осталось больше ни капли шоколада, - Это прекрасный подарок. - А сейчас моя очередь! - я потянулся к тарелке, но она оказалась пустой. Ну, что за невезенье! Увидев мое грустное лицо, Каору снова рассмеялся и сказал: - Не расстраивайся, у меня в сумке еще гитара лежит. С ореховой крошкой.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Ловушка для вздохов Жанр: sigh story Фэндом: j-rock, Dir en Grey Персонажи: Тошия&Каору Рейтинг: PG-13
- Каору, я сейчас такое видел! Представляешь, кто в нашем доме живет? Тошия влетел в квартиру и, не успев толком разуться, на одной ноге поскакал разыскивать Каору. Заглянул в кухню, в ванную, дернул дверную ручку в туалет, поскакал в гостиную. читать дальше- Каору! - Я здесь, - донеслось из спальни. - Каору, ты предст... Черт! - Тошия вдруг подскользнулся на влажном звуке поцелуя и больно грохнулся на пятую точку, - Вот свинство! Каору с усмешкой смотрел, как Тотчи пытается подняться, и вяло отмахивался от охов и вздохов наполнивших комнату. - Откуда их столько взялось, я же вроде всех утром повыгонял? - сердито спросил Тошия, потирая ушибленное место. - Дай недавно заходил. - ЧТОО?!! - от такого наглого признания Тошия даже побелел и в сердцах пнул крутившийся под ногами сладострастный стон. Стон сразу стал жалобным. - Да не ори ты так, - успокоил Каору, - Он всего лишь мою новую гитару увидел. - Гитару? А ЭТО что?! - и Тошия обвиняюще поднял над головой, ухватив за хвостик, отчаянно трепыхающийся звук влажного поцелуя, на котором он подскользнулся минутой раньше. - А этот наш, посмотри как следует. - И точно, наш, - Тошия пригляделся, небрежно отшвырнул виновника своего падения, и мило улыбнулся Каору. Звук влажно чмокнулся о стену. - Между прочим, я кого-то просил сегодня проветрить комнату, - Каору выразительно посмотрел на Тошию. - Я проветривал! - сразу начал оправдываться Тотчи, - Но на улице такая жара, а кондиционеры они забивают. Стоны я руками переловил, охи со вздохами с потолка пропылесосил, но эти "влажные", они такие... влажные! Из рук выскальзывают. Каору только хмыкнул. - Ой, а что это за фигня? - мило сменил тему Тошия, только что заметив рядом с Каору какой-то аппарат похожий на две разлапистые, обхватывающие друг друга извилистыми веточками, штуковины. - Ловушка для стонов, - гордо объяснил Каору. - Ух ты! - восхитился Тошия, - А такие бывают? - Как видишь. Это новая разработка. Стоит как чугунный мост, но я решил купить. Надоело уже постоянно их из кондиционера выковыривать. И вообще... - Ух ты! - восхитился Тошия еще раз, - А как оно работает? - Я еще не пробовал включать, только с инструкцией разобрался. Сейчас проверим. Каору нажал кнопку в основании разлапистых штук, по веточкам побежали голубые и серебристые искорки. Подсевший поближе Тошия восхищенно выдохнул. Вырвавшийся вздох взлетел было к потолку, но вдруг пискнул и втянулся в ближайшую веточку. - Круто! - одновременно сказали Каору и Тошия, с восторгом наблюдая, как все стоны, охи в комнате начинают кружиться вокруг аппарата, а потом втягиваются внутрь. С тихим мелодичным бульканьем в аппарат втянулся звук влажного поцелуя. - Слушай, а насколько его хватит? - спросил вдруг Тошия. Каору заглянул в инструкцию. - Тут сказано, что без ограничений. И можно настроить как удобно пользователю. Каору покрутил какой-то рычажок в основании ловушки, а потом вдруг внимательно посмотрел на Тошию. - Раздевайся! - Зачем? - Будем испытывать. - Вау, - обрадовался Тошия, быстро разделся и нырнул под одеяло, - А когда у нас гастроли начинаются? - Через две недели, - ответил Каору, снимая футболку, - Успеем на всех режимах прогнать.
Гитара взвизгнула и замолкла. Инзарги недоуменно оглянулся. - Что за черт?! – Рёхей с изумлением наблюдал, как от комбо-усилителя поднимается сероватый дымок. - Перегорел, - констатировал Го, присев на корточки рядом с аппаратом и принюхавшись. читать дальше- Ладно, тогда на сегодня все, - философски заметил Рёхей и пошел разыскивать менеджера, чтобы договориться о ремонте. Инзарги улетучился почти мгновенно, у него всегда находились какие-то дела, требующие немедленного присутствия. Го, не торопясь, убрал гитару в чехол, смотал провода. Потом еще немножко посидел просто так. Ему всегда нравилась атмосфера опустевшей студии. Нравилось смотреть на молчаливо замершие инструменты, небрежно лежащие нотные листы, нравились постеры на стенах и всякие мелочи, вроде забытого на полу гитарного ремня. Выходя, он махнул рукой замаячившим в конце коридора Рёхею и менеджеру. На первом этаже, прямо у лифта его окружила пестрая стайка поклонниц, чудом просочившихся мимо охраны. Отступать было некуда – лифт снова ушел наверх. Девушки щебетали что-то восторженное, хихикали, смущенно протягивали диски для автографа, трогали за одежду и волосы. Го улыбался, изо всех сил пытаясь не показать, что до смерти перепуган. Ведь почти никто не знал, что, вопреки образу на сцене, в обычной жизни Го был болезненно застенчив и невыносимо боялся общества незнакомых людей. Го раздавал автографы, старался, чтобы улыбка не казалась вымученной, пожимал руки, даже что-то отвечал на вопросы. Но чувствовал только, как противно сжимается желудок и по позвоночнику бежит отвратительная струйка холодного пота. «Сейчас не выдержу. Заору на них и брошусь бежать. А Рёхей потом меня из группы выгонит за такой позор! Кто-нибудь, заберите их отсюда, я сейчас умру!» - мысленно умолял Го, с ужасом наблюдая, как особо деловая поклонница тянется к нему с маникюрными ножничками и собирается отрезать прядь волос. С мелодичным звуком разошлись двери лифта, выпуская Рёхея. Он моментально сориентировался, вклинился в толпу, начал шутить и смеяться, тоже раздавать автографы, пожимать протянутые руки. А сам незаметно оттеснял Го в сторону бокового коридора. Вдруг он хлопнул в ладоши, призывая к тишине и вниманию. - А сейчас мы с вами… - девушки восхищенно замерли, - поиграем в прятки! – крикнул Рёхей и, схватив Го за руку, помчался по коридору. Пару секунд позади них стояла изумленная тишина, а потом раздался дружный девчачий визг и топот десятка пар ног. Но они уже оторвались. Свернув за угол, Рёхей дернул на себя ручку ближайшей двери и, как только та поддалась, втолкнул в комнату Го и немедленно заскочил сам, захлопнув дверь. - Черт, как тут тесно! - Ой, блин, ты мне ногу отдавил! - Тсс, тихо! Они замерли, притиснувшись друг к другу, когда по коридору пронесся маленький табунчик. Го огляделся. Похоже, это была копировальная комната, только почему-то забитая до отказа. Коробки занимали все свободное место и стояли так тесно, что даже свет из окна еле пробивался через их плотные ряды. Рёхей стоял совсем близко и заговорщицки улыбался в полумраке. Он явно относился к происходящему как к забавному приключению. - Подождем немного, - весело прошептал он, - пусть они решат, что мы через служебный ход убежали и тогда… ой! Снаружи кто-то дернул за дверную ручку, и Рёхей от неожиданности чуть не подпрыгнул, а потом вцепился в Го, округлив глаза в притворном ужасе. Дверь еще несколько раз подергали, затем раздались удаляющиеся шаги. - Уф, кажется, пронесло, - зашептал Рёхей, но и не подумал отодвинуться, так и стоял, обнимая Го за талию. - Как ты думаешь, они нас не услышали? – тихо спросил Го. - Надеюсь, нет, - ответил Рёхей, и тут его разобрал смех. Чтобы не расхохотаться в голос, он уткнулся лицом в грудь Го, сдавленно хихикал, фыркал и тихо всхлипывал, не в силах сдержаться. - Тише, ты чего? – не зная куда девать руки, Го тоже обнял Рёхея и боязливо погладил по спине, пытаясь успокоить. - Пфых, а мы с тобой… - Рёхей поднял голову, даже в полутьме было видно, как весело блестят его глаза, - мы с тобой, как влюбленные, которые прячутся от строгих родителей. А потом Рёхей вдруг взял и легко подул на шею Го, отгоняя тонкую прядку волос. Сердце пропустило удар, легкие забыли, как дышать. От такого простого и невинного жеста Го словно окатило горячей волной, бросило в холод и снова обдало жаром. Он стремительно выдохнул, сердце бешено заколотилось о грудную клетку, требуя свободы. - Думаю, скоро можно будет выбираться. Охрана должна спохватиться от шума, что они тут устроили, и всех выгнать, - уверенно зашептал Рёхей. Го плохо его слышал. Он смотрел на рыжую макушку, обнимал худенькие плечи и думал: «Неужели так бывает? Неужели можно влюбиться от одного дыхания?»
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
After Christmas party Жанр: carnival story Фэндом: j-rock, Dir en Grey Персонажи: Тошия&Каору Рейтинг: R
это Мукару заказывала ушастенького Каору, так что подарок ей в первую очередь. ну, и все остальным тоже.
Мы поссорились почти сразу после католического Рождества. Совершенно по-идиотски получилось. Я решил убраться в квартире пораньше, потому что потом у нас концерты перед самым новым годом, некогда будет. Тащил коробки с фотографиями через гостиную и споткнулся о провод. Рассадил себе лоб об угол котацу, все фотки, разумеется, рассыпались. Но самое ужасное, я сшиб гитару Каору, она тоже ударилась о котацу и у нее отломились два колка. В этот самый момент пришел Каору. читать дальшеКак увидел, не разуваясь, к своему сокровищу кинулся. И сразу же закатил скандал. О, я и половины таких ругательств не знал, оказывается. По сравнению с ними эпитет "криворукий дегенерат" можно было считать комплиментом. Я все понимаю, гитара - это святое. Сам кого угодно за нее порву. Но ведь не сломалась же, даже не поцарапалась, и струны на месте. А колки заменить можно. Что ж так орать-то? Я себе чуть голову не проломил, когда упал, так он даже не заметил, что у меня кровь идет. В конце концов, мне надоело в тридцатый раз как заведенному повторять: "Каору-прости-меня-пожалуйста-я-не-нарочно-мы-все-починим" и я ушел. Может я и бестолочь ущербная, но оттого, что мне это пятьдесят раз скажут, умнее не буду. Сцен с укладыванием чемоданов, я устраивать не стал, взял только ключи от своей квартиры, телефон и деньги. Если не ошибаюсь, Каору мне вслед крикнул: "Ну, и проваливай!" Настроение было преотвратное. Хорошо еще, что я по странному суеверию не стал раньше окончания срока аренды, от квартиры отказываться. Не хотелось даже представлять, что я сейчас пытался бы навязаться к кому-нибудь в гости, а потом еще объяснял, почему мне некуда деваться. Перед домом завернул в супермаркет, затарился продуктами под зявязку. До концертов все равно делать нечего, буду есть и смотреть телевизор. Вот только есть совсем не хотелось. И смотреть телевизор тоже... Он позвонил на следующий день после обеда, я как раз лениво грыз чипсы и тупо смотрел какую-то детскую передачу. Каору помолчал немного, потом осторожно спросил: - Злишься? - Да что ты, разве ущербные бестолочи способны на душевные терзания? - съязвил я. - Прости меня. Просто... у нас проблемы серьезные были, Иноуэ меня задавил совсем. Я был не прав, что так сорвался. У него бы убийственно виноватый голос, но я все еще не мог угомониться: - О, так мне можно считать себя польщенным? Срываются ведь обычно на самых близких. - Зачем ты так, ведь знаешь... Тошия, возвращайся, пожалуйста. - Я подумаю. - Слушай, ну, прости меня... Что мне сделать, чтобы ты перестал обижаться? Каору терпеть не может просить прощения. Уже то, что он сказал, можно было считать подвигом. Я хотел ответить, что все нормально, больше не обижаюсь и скоро приеду, но случайно бросил взгляд на экран телевизора. А там мальчики-зайчики отплясывали хороводом вокруг их заячьего домика. Какая шлея мне под хвост попала, не знаю, но вместо демонстрации всепонимания и всепрощения, я брякнул: - Нарядишься зайчиком, прощу. - Совсем сдурел! - возмутился Каору и бросил трубку. Я фыркнул, подумаешь, какие мы гордые и снова уставился в телевизор. Но настроение неудержимо лезло вверх. Это фигня, что он бросил трубку. Главное, что позвонил и теперь можно спокойно возвращаться. Сегодня еще тут побуду, чтобы он не зазнавался особо, а завтра приеду. Где-то часов в десять, когда я уже думал, то ли спать лечь пораньше, то ли все-таки взять и поехать домой, раздался звонок в дверь. Соседи, наверное. Я открыл дверь и обомлел - на пороге стоял и курил заяц. Модный такой заяц в строгом пальто нараспашку и с длинным белым шарфом на шее. В костюме-тройке, с галстуком-бабочкой и лакированных ботинках. И такой весь... ушастый! - Ну, долго ты еще будешь меня на пороге держать? - прошипел Каору, стряхивая пепел на пол, - Ждешь, когда соседи появятся? Тут, как по заказу, в соседней двери щелкнул замок и Каору ринулся в квартиру, чуть не сбив меня с ног. - Зааайчик! Ушааастенький! - провыл я с восторгом и, мешая Каору раздеться, полез щупать его уши. То есть его заячьи ухи. Они были черные, пушистые и такие мягонькие, что я остановиться не мог, тискал их и тискал. - Пусти, дай разуться, - попросил Каору, пальто он умудрился как-то снять и даже повесить на вешалку. Тут меня осенила еще одна идея, я заглянул ему за спину, задрал пиджак и стал ощупывать брюки. - Ты что делаешь? - обалдел он. - Хвост ищу. У зайцев должен быть хвост! - ответил я, но завершить поиски мне не дали. - Я тебе сейчас такой хвост покажу! - рыкнул Каору, схватил меня за горло и прижал к стене. Тяжело смеяться, когда тебя пытаются задушить, но блин, он такой смешной был. Физиономия сердитая, уши торчат! У одного уха кончик вперед загнулся, от этого Каору еще более воинственным выглядел. - Покажи, конечно, а то я не нашел, - прохрипел я сквозь смех, - мне много не надо, всего лишь маленький пушистый хвостик. Каору хотел что-то ответить, но вдруг отпустил меня, посерьезнел и коснулся пальцами ссадины на лбу. Правда, сказал совсем другое: - У тебя поесть что-нибудь найдется? Полдня за этими ушами бегал, нигде не мог найти. Я оставил его разуваться и пошел к холодильнику, искать, чем можно накормить Каору. Сначала я думал рамен ему по-быстрому заварить. А потом мой взгляд упал на упаковку, которую я вчера в тележку кинул на автомате совершенно. Вот, именно то, что надо! Лучше и придумать нельзя! - Угощайся, заинька! - я вошел в комнату с угощением. Когда Каору увидел перед собой полную тарелку тщательно вымытых морковок, он так на меня посмотрел, что я подумал - сейчас или в голову мне этими морковками запустит, или просто уйдет. Однако он молча затушил в пепельнице сигарету, взял с тарелки верхнюю морковину и, усевшись перед котацу, принялся сосредоточенно хрумкать. У него это так заразительно получалось, что я тоже захотел и потянулся к моркови. Только Каору хлопнул меня по руке и забрал тарелку себе на колени. - Иди мясо ешь. Сырое. Крокодил несчастный, - буркнул он, и дальше морковью захрустел. Я на него насмотреться не мог. Нет, костюмы Каору всегда шли, но уши. Уши! Это было зрелище, перед которым меркли все годы нашего вижуализма. Подобравшись поближе, я стащил с Каору пиджак. Но в жилетке и рубашке он так выглядел, так выглядел, что вообще! Я не выдержал, полез к нему и опять получил по рукам. Каору отпихнул меня, сказал строго: «Я ем!» и надкусил последнюю морковку. Мне оставалось только круги вокруг него нарезать и любоваться. Но я придумал. Сначала подкрался и вытащил запонки из манжет. Потом сел позади него и стал чесать за ушком. За заячьим ушком. Потом пощипывать за ушко настоящее. А потом пролез у него под руками и расстегнул жилетку. Вот только с рубашкой загвоздка вышла – галстук мешал. - Как он тут у тебя расстегивается? – я придвинулся вплотную и стал возиться с галстуком. Но все время отвлекался на губы Каору, а когда он облизнулся, мне стало вообще не до галстука. - Заинька, пойдем в кроватку, а? – выдохнул я, когда смог, наконец, оторваться от Каору. - Зоофил, - доверительно сообщил он мне свое мнение. - Ага, - согласился я, - И фетишист. Пойдем, а? Пока я насильником не стал. Каору попытался встать и я тоже, но я висел на нем, снова пытаясь поцеловать, и у нас ничего не получилось. Мы, каким-то замысловатым образом, все же, добрались до спальни, растеряв по пути половину вещей. Где-то там же остались и уши, но нам было уже не до них, я с Каору носки стаскивал, а он с меня свитер сразу вместе с футболкой. Мне было его мало. Мы целовались как чокнутые, прижимались друг к другу, будто не полтора дня не виделись, а целый год и все равно мне было мало. В бок впилось что-то острое. Зарычав от возмущения, я стал стаскивать с Каору брюки, а он, мешая мне, полез в карман и достал смазку. Зажал тюбик в кулаке и смотрел, кусая губы, как я спешно выпутываюсь из оставшейся на мне одежды. Я даже не смог как следует его подготовить, он так бешено мотал головой из стороны в сторону, так яростно насаживался на мои пальцы, что выдержка отказала моментально. И снова мне было его мало. Я прижался к нему, чтобы чувствовать, как при каждом движении твердые соски касаются кожи. Каору дышал редкими, рваными выдохами, как будто ему не хватало воздуха, упирался затылком в подушку, пытаясь приподняться, выгибался мне навстречу. Его пальцы беспомощно царапали простыню. - Обними меня, - попросил я, - Нет, я… - Обними. Крепче. Он послушался, обнял. Сцепил ноги за моей спиной, сжал бедра. Это мешало двигаться, но так было лучше всего. Я обхватил его одной рукой за шею, вторую умудрился просунуть между нашими животами. Сначала я целовал его, толкаясь языком в такт со своими движениями. Потом, когда перестало хватать дыхания, прижался щекой к его щеке. И отпустил себя, почувствовав, что он весь сжался, задрожал, застонал во весь голос. Каору расслабился, выпуская меня, поморгал немного, с каждым разом все медленнее открывая глаза, и заснул. Не удивлюсь, если прошлой ночью, он совсем не спал. Я, все-таки, сделал над собой усилие, поднялся, чтобы дойти до ванной. Не люблю бумажными салфетками вытираться. Принимать душ было лень, я просто вытерся мокрым полотенцем. Спину саднило. Повернувшись к зеркалу, я полюбовался на длинные царапины, исполосовавшие спину. У Каору опять будет виноватый взгляд. Никак не хочет поверить, что мне это нравится. Не боль, нет. Боль это ерунда, я даже не чувствую порой, как сегодня вот. Просто, когда Каору так теряет голову, он полностью раскрывается и я чувствую, что он принадлежит мне одному и никому больше. Вдруг показалось, что во всей квартире разом открыли окна и двери, так стало холодно. А я только представил на секунду, что мы могли бы не помириться. Вот не позвонил бы Каору или я не захотел с ним разговаривать. И ничего бы у нас ним больше не было, ни секса, ни ужинов вдвоем, ни ушей этих заячьих ради меня. Встречались бы только перед концертами или на записи, кивали бы друг другу холодно.… Мне так страшно стало, что я схватил полотенце и помчался в спальню, как будто Каору мог исчезнуть за несколько минут. Он спал на боку, по-детски положив ладони под щеку. Я вытер его как можно осторожнее, чтобы не разбудить. Укрыл нас обоих одеялом, обнял его, поцеловал в макушку и заснул, совершенно успокоившись.
Утром, сквозь сон я услышал, как Каору тихо разговаривает по телефону и ходит по комнате, собирая вещи. Подскочил испуганно: - Ты уходишь? Куда? Зачем так рано? Он подошел ко мне, взъерошил волосы. - Иноуэ-сан звонил, какое-то скоропалительное интервью организовалось, а они мне вчера дозвониться не могли. Дай уже едет туда, думаю после обеда все закончим. Каору рассмеялся, глядя на мою сонную физиономию, и добавил: - Будешь собираться домой, не забудь уши.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
говорят, когда не очень весело на душе, надо дарить подарки и делать приятное другим людям, тогда и тебе станет весело. вот из таких эгоистических соображений, устраиваю день подарков. читать дальше первый для [J]ancipher[/J]. (пойдем по алфавиту *,*) Анечка, загляни вот сюда и я надеюсь, ты порадуешься за своего и моих любимцев. кстати сказать. я со вчерашнего дня влюблена в него тоже. скачала клип ради интереса и обалдела от его голоса. сейчас тягаю все альбомы, которые нашла. вот только смотреть на него не могу. *)
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Hanami Жанр: spring story Фэндом: j-rock Персонажи: Тошия&Каору Рейтинг: R
В его гостиной весь пол был усыпан толстым слоем мелких обрывков бумаги. Тошия скрылся в спальне, зашумел и зашуршал там чем-то, а я снял носки и с удовольствием прошелся по теплому вороху. Даже опустился на колени, погрузил в бумагу руки. - Что это, - спросил я, когда Тошия вошел в комнату с двумя сумками и планшетом А2-го формата подмышкой. читать дальше- А, ерунда, это с лета еще. Неудачные рисунки, - Тошия заметно смутился, - мне кое-что из ванной забрать, отключить холодильник и можно ехать. - Подожди, - я подбросил в воздух пригоршню бумажек, - красиво как, смотри. Похоже на лепестки сакуры... - Похоже, - согласился Тошия. Но все еще выглядел смущенным и очень серьезно наблюдал за моими дурачествами. - Слушай, - я снова подбросил "лепестки" в воздух, - давай устроим Ханами. Он рассмеялся. - Ты что, октябрь скоро, какое Ханами! - Нет, правда, давай устроим. - ... Хорошо. Тошия сложил вещи в кресло и прошел на кухню, опять загремел там чем-то. Я расстегнул рубашку, сел, скрестив ноги. День сегодня очень солнечный, комната так прогрелась, что можно было представить, будто сидишь на теплом песке. Песке, усыпанном лепестками сакуры. - Осталось только это, так что настоящего Ханами не получится, - Тошия появился с двумя чашечками и бутылкой «Саваноцуру», в которой плескалось меньше четверти содержимого. - Не важно. Он сел напротив меня, очень торжественно, подняв чашку на уровень лица, налил в нее саке. Передал мне и налил себе. - Кампай? - Кампай. Я сделал маленький глоток и поморщился, холодное хондзожо-шу ужасно невкусное. Тошия хитро улыбнулся: - Сейчас погрею. Отхлебнул из своей чашки, посидел немного, смешно надув щеки и потянулся ко мне. Но не выдержал, фыркнул и рассмеялся. - Ну, спасибо, напоил, - хмыкнул я, хотел вытереть лицо, но он оказался быстрее - слизал все капли. И как-то само собой получилось, что я уже лежал на спине, а мне на грудь и живот тонкой струйкой лили саке и тут же слизывали, прежде чем оно успевало растечься. - Последние капельки, - Тошия наклонил бутылку, стараясь, чтобы капли упали точно на сосок. Промахнулся, и стал целовать его без всякого предлога. А второй, легко царапал ногтем. Он бесконечно может так забавляться, пока я от возбуждения с ума сходить не начну. Наконец, он оставил мои соски в покое и потянулся к ремню на джинсах. Я раскинул руки и закрыл глаза. Мне нравится чувствовать его горячее дыхание, еще до того как он прикоснется. Нравится угадывать, когда и каким будет первое прикосновение. Когда на его губы смотришь, ни за что не подумаешь, что они могут быть таким чуткими. Он только слегка коснулся, а меня пробило будто ударом тока. Тошия тихо засмеялся и взял целиком. Дико хотелось двигаться, толкаться ему навстречу, но Тошия крепко прижимал мои бедра, и я мог только выгибать спину, когда его челка щекотала живот. И еще, он никак не давал привыкнуть к ритму, двигался то быстро, то медленно. А потом замурлыкал какую-то мелодию, не отрываясь от своего занятия. Этого я не выдержал. - Тотчи, - позвал я шепотом, - Тоотчи. И снова подбросил в воздух бумажные лепестки. Лучи закатного солнца окрасили их в розовый цвет. Как настоящие. Тошия посмотрел на меня, поднялся одним плавным движением и начал раздеваться, смущенно улыбаясь под моим пристальным взглядом. Просто, без всяких стриптизных выкрутасов, но я не видел зрелища красивее. Он опускался очень тихо и осторожно, но все равно не сдержал болезненного стона, и замер, опираясь пальцами мне на грудь. - Больно? Может по другому? - Нет, все нормально. Сейчас. Он посидел немного, закусив губу и начал медленно двигаться. Я потянулся к его члену, но он отвел мои руки: - Потом. Я хочу сейчас только тебя чувствовать. Но не прикасаться к нему совсем, было слишком мучительно. Я протянул руки, чтобы двигаясь, он задевал бедрами мои ладони. Улыбнувшись, он закрыл глаза и запрокинул голову. Иногда, Тошия наклонялся, целовал куда попадет - губы, шею, скулы, а потом снова поднимался. Прикрыв глаза, сцепив руки за головой, двигался, постепенно убыстряя ритм. Дыхание его становилось все чаще, над верхней губой выступили бисеринки пота, челка прилипла ко лбу. Я больше не мог находиться так далеко от него. - Тотчи, - позвал я его снова, - Тотчи, посмотри на меня. Его затуманенный наслаждением взгляд, заставил меня забыть, что я отдал инициативу ему. Изо всех сил, вцепившись в его бедра, я задал собственный ритм. Тошия поддался, застонал коротко и хрипло. Вдруг он быстро наклонился и, подхватив пригоршню бумажных лепестков, осыпал меня ими. Я кончил, крепко прижимая его к себе. Еще не отдышавшись, я услышал, что Тошия снова негромко смеется. - Что? Он снял с моих волос несколько бумажек. - А я представил, что если бы это было настоящее Ханами и мы с тобой были на улице, то нас мог заметить случайных прохожий. Услышал бы точно. - Это было настоящее Ханами, а все случайные прохожие пусть идут куда шли, - сказал я и выдохнул, - Теперь я хочу чувствовать тебя. Он поцеловал меня. На его губах еще чувствовался вкус саке. - Перевернешься? Мне не хватит сил тебя сейчас удержать. Я с готовностью подчинился, положил голову на скрещенные руки. Было что-то смешное и в то же время жутко возбуждающее, что джинсы нелепо спущены до колен, рубашка задралась к самым плечам, а Тошия там, позади меня совершено голый, неторопливо подготавливает меня и осторожно, ласково берет. Безумно нежно его пальцы гладили живот, проводили по ребрам, кружили вокруг сосков. От каждого его прикосновения, от каждого толчка, теплые волны стекались к низу живота. И я не смог сопротивляться, когда Тошия обнял ладонью мой член, начал сжимать и поглаживать. В сгустившихся сумерках утонули окружающие предметы и все, что у меня сейчас было, все, что я ощущал - был Тошия. Его обнимающие, властные руки; губы, прихватывающие кожу на спине; тихие, срывающиеся стоны. Движения становились все быстрее и жестче, щекочущий комок внизу живота скручивался все туже. Я уже просил "еще и сильнее", был счастлив, когда Тошия схватил меня за волосы, потянув на себя, и закричал, выплескиваясь от пронизывающего, ослепительного удовольствия. Смутно услышал, как Тошия кричит вслед за мной, вбиваясь изо всех сил.
Мы лежали в темноте, на ковре из бумажных лепестков сакуры. Тошия дремал у меня на плече, вложив свою ладонь в мою. Свободной рукой я лениво перебирал пряди его волос. - Тошия, - шепотом окликнул я его. - М? - сонно отозвался он. - Давай сегодня здесь останемся. - Прямо на полу? - Можно и на полу, тепло же еще. А замерзнем, переберемся на кровать. - Давай останемся. Он приподнялся, нашел позади себя футболку, набросил на спину. И снова прижался ко мне, коснувшись губами ключицы. Мелкая бумажка щекотала шею. - Тошия. - М? - Расскажи, что ты рисовал? - Да так… - он помолчал немного - рисовал то, что снилось. - Жаль, что ты все разорвал, - вздохнул я, - мне бы хотелось увидеть твои сны. - А ты их уже видел. Сегодня.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Superman Жанр: super story Фэндом: j-rock Персонажи: Киеши, Хакуэ и случайно затесавшиеся мучители. Рейтинг: PG-13
Йошики, заломил руку Киеши за спину и достал из кармана наручники. - Ну, что, солнышко, порезвимся? – сказал он, хищно ухмыльнувшись и еще сильнее выворачивая руку Киеши, так что тот охнул и согнулся. В этот момент раздался взрыв, грохот, звон разбитого стекла и комнату заволокло дымом. читать дальшеКогда дым рассеялся, в комнате обнаружился Хакуэ в синем трико с оранжевой буквой «S» на груди и оранжевом плащике. Быстро отряхнувшись от пыли, Хакуэ принял горделивую позу и погрозил пальцем Хаяши. - Йошики-сама, я Вас безмерно уважаю, как светило отечественного рок-движения и лучшего композитора Японии, но моего дорого друга – Киеши, я никому не дам в обиду, даже Вам. Так что, пойдите прочь! Хакуэ щелкнул пальцами, наручники рассыпались. Разочарованно вздохнув и прошептав: «Ладно, в другой раз», Йошики вышел из студии, аккуратно закрыв за собой дверь. - Уф, как я вовремя успел, правда?! – довольный Хакуэ радостно посмотрел на Киеши. Тот грустно посмотрел на горстку стальной стружки, оставшейся от наручников. - Угу. Во время! - ответил Киеши и поднял мрачный взгляд на спасителя, - Слушай, Хакуэ, ты мне друг конечно, но может, хватит уже в мою личную жизнь постоянно вмешиваться? - Что? – опешил «Супермен». - А то. Ты сломал плетку Джея и подбил ему глаз! Сугизо ты вообще чуть не искалечил, да еще его кожаный костюм порвал, а он за него бешеные деньги отдал! Спасибо, что хоть Йошики не тронул!! – Киеши начал горячиться. - Да ведь они же тебя мучить собирались!!! – возмутился Хакуэ. - Вот именно! А теперь что? - А что теперь? – робко переспросил Хакуэ. - А теперь от меня все прячутся – тебя боятся. Вот на что казалось этот Руки из «Папье-маше» оторва, я было понадеялся. А теперь тоже, как меня увидит, разворачивается и убегает. - Киеши, друг! Да я ради тебя! Да я! – Хакуэ рванул на груди синее трико, жалея, что оно не в белую полоску, - Да я ради тебя все что хочешь, сделаю! - Да? – Киеши скептически оглядел крепкую и подтянутую фигуру друга, - ну, вот и мучай сам тогда. - Эм, - сказал Хакуэ.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
The Realest Men Жанр: true life story Бета: Anansie Персонажи: Megamasso Рейтинг: G
подарок на день рожденья Anansie.
Последние искры электросварки рассыпались по бетонному полу и погасли. Инзарги снял щиток, полюбовался результатами труда: шов идеальный, практически ювелирная работа. Затем он вытащил из держателя остатки электрода, собрал инструменты, откатил на место генератор и отправился в раздевалку. Инзарги уже принял душ и практически закончил переодеваться, осталось только ботинки зашнуровать, как в раздевалку вбежал его приятель, Така из соседней бригады, и с криками «Опаздываю! Опаздываю!», на ходу сбрасывая одежду, промчался в душ. Пожилой мастер, переодевающийся неподалеку от Инзарги, неодобрительно покачал головой. - Инза-кун! – донеслось сквозь шум льющейся воды, - Инза-кун, пошли с нами сегодня на концерт? читать дальше- С кем с вами и на какой концерт? – спросил Инзарги, на минуту отрываясь от своего занятия (голову оторвать тому шутнику, который опять шнурки из обуви повытаскивал). - Да меня Марико с собой тащит, она просто фанатка этой группы. Массмега, что ли… я их слышал у нее на дисках. Ничего так, иногда даже тяжеляк попадается, но выступают все в рюшечках-бантиках. - Мегамассо, - поправил Инзарги, слегка нахмурившись. - О, точно! – обрадовался Така, - ты их знаешь? - Да так… слышал немного. - Вот и отлично, пошли все вместе. Зайдем куда-нибудь перекусить - и на концерт. Кстати, Марико сказала, что ты похож на их вокалиста. Заодно и сравним, кто из вас лучше поет. Инзарги, наконец, разобрался со шнурками. - Мне, конечно, очень интересно посмотреть на себя в бантиках, - сказал он, закидывая на плечо сумку, - Но сегодня не могу, я уже обещал. - Кто она?! Когда познакомишь?! – прокричал полуголый Така, выскакивая из душа, но Инзарги, легко поклонившись и пробормотав остающимся дежурное «Извините, что ухожу раньше вас», быстро закрыл за собой дверь.
На метро ему надо было ехать почти на другой конец Токио, с тремя пересадками. Выбравшись на поверхность, Инзарги поймал такси и назвал адрес. Машина остановилась у служебного входа концертного зала. Инзарги прошел внутрь, кивнув охранникам, и начал петлять в поисках нужной комнаты. Он до сих пор не мог научиться ориентироваться в закулисных коридорах. Наконец, он увидел табличку со знакомым названием, вошел и… - Рёхей, ты с ума сошел?! Тебе же гримироваться дольше всех! Лидер группы, который по идее должен был сейчас добавлять последние штрихи к безупречному макияжу, занимался сущим непотребством: в наполовину надетом платье и одном чулке, он с сумасшедшей скоростью давил на клавиши телефона, что-то считая на калькуляторе, и моментально выписывал результаты на бумажки, которыми был завален весь его гримировальный столик. Рёхей даже не обратил должного внимания на возмущенный вопль Инзарги, только плечом досадливо дернул: - Да подожди ты. Я, кажется, СЧА неправильно посчитал, - и он с удвоенной энергией защелкал клавишами. Аи, незаменимый визажист, костюмер и парикмахер группы в одном лице, скакала вокруг Рёхея, пытаясь накрутить спиральками дергающуюся туда-сюда голову. - Что-что ты неправильно посчитал? – переспросил Инзарги, скидывая сумку на кресло и бросая сверху куртку. - СЧА. Потом, потом, не отвлекай, - Рёхей перестал считать и решил использовать телефон по его прямому назначению. В разговоре замелькали загадочные слова: «иммитент», «признанная котировка» и почему-то «портфель». Обрадованная появлением Инзарги Аи устремилась к вокалисту, оставив лидера с его цифрами в покое. - Уф, - Рёхей наконец-то откинулся на спинку сиденья и устало потер лицо ладонями, - Просто паранойя. Но если бы я ошибся, это был бы кошмар. Понимаешь, в открытом ПИФе баланс закрывается каждый день, и поэтому… - Все, все, - сразу же вскинул руки Инзарги, - Я уже понял, что ничего не пойму. Ты лучше одевайся скорей, а то… Ему пришлось замолчать, так как Аи начала красить ему губы. - Да, надо поторопиться. Вот только наш Мистер Частный Детектив опять опаздывает. Ой! – Рёхей начал натягивать второй чулок и так сильно дернул, что широкая стрелка мигом расползлась по всей длине. Аи охнула: - Рёхей-кун, вы уже третью пару сегодня испортили! - Аи-сан, ну, простите, пожалуйста, я нечаянно. До сих пор не могу привыкнуть. И как вы только в них целыми днями ходите? – начал оправдываться тот. Девушка только фыркнула и отправилась искать запасные чулки в костюмерной. Не успела она выйти, как дверь распахнулась, и в комнату влетел Го. На ходу отстегнув кобуру, он швырнул пистолет на гримировальный столик и кинулся к вешалке – переодеваться. - Го! Убери его немедленно! Опять кто-нибудь из стаффа заметит, истерика будет. Второй раз отмазка, что он водяной, не покатит, - разволновался Рёхей. - Сейчас, сейчас. Какой ты нервный, - буркнул басист, застегивая последнюю пряжку. - Будешь с тобой нервным, ты опять опоздал. Когда это прекратится? – не удержался от маленькой нотации лидер, сделав вид, что не заметил усмешки Инзарги. - Блин, я и так от такого шикарного клиента отказался. Позвонил прямо перед тем, как я уже уходить собрался, хотел встречу назначить немедленно. Пришлось его завернуть, а до завтра он меня ждать не станет, - с досадой сообщил Го, приводя в порядок волосы. - Да подумаешь, одной неверной женой больше, одной меньше, - подколол его Инзарги, любовно разглядывая только что накрашенные ногти. - Ты знаешь, что я за такие дела не берусь, - обиделся Го, - Там речь шла о… а вот фиг, не скажу. Он покрутил в руках кобуру с пистолетом, а потом, коварно ухмыльнувшись, быстро засунул пистолет на самое дно сумки Инзарги. Владелец сумки не успел возмутиться - вернулась Аи с чулками для Рёхея. - Больше нет. Если порвете, будете выступать с голыми ногами, - она отдала чулки и принялась делать макияж Го. - Ой, совсем забыл, - Рёхей медленно и аккуратно натянул чулки и осторожно сунул ноги в кроссовки, - Юта письмо прислал. - И как там поживает наш переворачиватель пингвинов? – Го заинтересованно выглянул из под локтя Аи. - Пишет, что ему очень нравится. Скоро в отпуск приедет, а потом опять хочет на станцию завербоваться. Еще пишет, что вязать научился. Я думаю заказать себе в подарок шарфик. - О, отлично, - развеселился Го, - Мне тогда попроси варежки, а для Инзарги шапочку. - Шапочку, шапочку! Как же я забыл! – Инзарги вдруг засуетился и забегал, что-то выискивая среди реквизита. - Что с тобой? – в один голос удивились гитаристы. - Сегодня же на концерте будет знакомый с моей работы, вдруг он меня узнает! Его девушка и так уже считает, что я сам на себя похож. Мне надо замаскироваться! - Инзарги вытащил из стопки одежды большущий розовый бант и прицепил к волосам так, чтобы половина банта закрывала лицо. - Смотри, не свались с такой маскировкой, - предостерег его Рёхей, - Да и вообще, тебе бантики не идут, лучше очки надень или бабочку к челке прицепи. - Так лучше? – спросил Инзарги, приняв к сведенью сразу оба совета и нацепил на левую сторону солнцезащитных очков большую переливающуюся бабочку. Го хмыкнул, Рёхей скептически оглядел концертный костюм их фронтмена, но кивнул одобрительно. Тут в гримерку заглянул менеджер группы и торжественно прошептал: «Пора!» - Ну, что, все готовы? – спросил Рёхей, - Тогда вперед! Они протянули друг другу руки и громкое «Хай!» разнеслось по коридорам.
Плафон настольной лампы наклонен так низко, что в круг света попадает лишь небольшой участок стола, лист бумаги и руки Гары. На границе светового круга, стоит пепельница с тлеющей сигаретой. Остальная комната погружена в полумрак, только музыкальный центр у стены неярко светится оранжевым. Но диск закончил играть, а Гара не поставил новый. Он занят. читать дальшеКаллиграфическим фломастером, неторопливо, Гара записывает слова новой песни. Песня давно сложилась в голове, в ней ни одного лишнего слова, каждое - точно на своем месте. Поэтому нет необходимости торопиться, слова не забудутся. Гара аккуратно пишет каждый кандзи и ему кажется, что песня постепенно оживает под его рукой. Он так увлечен и сосредоточен, что неслышно вошедший в комнату Тетсу, в первое мгновение испытывает странное чувство. Тетсу кажется, что он видит на фоне решетчатого, бумажного окна, человека в парадном кимоно, который сидит в позе сеиза и, обмакнув кисть в зеленые чернила, выводит танка на серебристой бумаге. Тетсу невольно делает шаг вперед и наваждение рассеивается. За столом, выпрямив спину и лишь слегка наклонив голову, сидит Гара, постоянный вокалист их общей группы и любовник Тетсу от случая к случаю. У Гары растрепаны волосы, а ворот футболки растянут так, что оголилось плечо. Ничто, кроме гордой, не сказать – высокомерной, осанки не напоминает привидевшийся образ. Тетсу подходит к столу, тушит окурок, почему-то он не любит дымящиеся «без дела» сигареты, и заглядывает через плечо Гары в листок бумаги. - Красиво, - говорит он. Непонятно, то ли о песне, то ли о почерке. Едва касаясь пальцами, Тетсу скользит по предплечью Гары вниз, обводит большой и указательный пальцы, ныряет в ложбинку между ними, отодвигая фломастер и ласкает ладонь. Можно подумать, что Тетсу ревнует к тонкой пластиковой трубочке, удобно устроившейся в сильных пальцах. Гара слегка отводит руку, продолжает писать. Он не реагирует, когда Тетсу убирает с его шеи волосы, гладит большим пальцем выступающий позвонок. Осталось дописать последний куплет. Только, когда больно вцепившись в волосы, Тетсу жестко целует его в шею, оставляя отметину, Гара спокойно спрашивает: - Поссорился с Хитоми? Тетсу замирает, шумно выдохнув. Он пришел сюда с серьезным разговором и совершенно неправильно начинать его таким образом. Обуздав желание, Тетсу отходит к креслу возле окна, садится на подлокотник. За окном, белыми хлопьями в фиолетовом сумраке, идет снег. Такой густой, что еле видны уличные огни и совсем не видно дома напротив. Если сейчас выключить свет в комнате, то небо станет серым, а снежинки на его фоне покажутся черными. - Мы с Хитоми расстались, - говорит Тетсу. Гара не торопиться отвечать. Оставив недописанной последнюю строчку, он думает, что его гордость должны бы задевать сложившиеся отношения. Тетсу приходит к нему, когда ссорится со своими подругами, проводит ночь или даже несколько часов, потом молча уходит, оставив для делового общения пространство репетиций и концертов. А Гару это нисколько не унижает. Иногда по утрам, сильно болит горло; иногда по ночам, сильно болит сердце. Больное горло лечится отваром ромашки, а больное сердце лечится новыми стихами. Все в порядке. - Жаль. Она хорошая девушка, - произносит, наконец, Гара, четкими штрихами рисуя слово "гордость" на полях листка с песней. Красивый кандзи. Стройный и строгий, какой и должна быть гордость - стройной и строгой. Но в основе всего - глагол "говорить". Гара не любит много разговаривать. Может быть, поэтому, ему не нравится гордость. - Да, она очень хорошая, - соглашается Тетсу, - поэтому я не захотел ее обманывать, когда понял, что обманываю сам себя. "Обман" похож на открывшего рот человека, своими словами выстроившего между собой и людьми забор из лжи и ошибок. Гара пишет новый кандзи и думает, много ли было правды в его: "Жаль" и понимает ли он, когда обманывает сам себя. - Мне надо с тобой поговорить. Давно уже надо, но я никак не мог решиться. Мне и сейчас... страшно, - с трудом говорит Тетсу. Какие иероглифы для "страха" ни выбери, все они похожи на густой лес, где среди колючих веток заблудилась маленькая душа. Предстоящий разговор пугает не только Тетсу. Гара молчит, под его рукой стремительно вырастает целый лес страха. Тетсу очень жалеет, что не умеет говорить как Гара. Когда тот говорит. Коротко, ёмко. Без лишних подробностей и слов паразитов. Тетсу пытается, но от волнения мысли путаются, тщательно подбираемые в течение нескольких недель слова в последнюю секунду сбегают с языка, в воздух падают непонятные, нервные фразы. - Всегда хотел быть как все, понимаешь. Сцена, эпатаж, выходки всякие - фигня. "Ребята, да вы что! Я нормальный, точно такой же как вы, как все". От девушек отбоя нет... А я больше не могу. Понимаешь... мне надо быть с человеком, рядом с которым само понятие "как все" невозможно. Единственное, чего хочет сейчас Гара - узнать имя этого человека. Узнать раньше, чем позволит себе оживить старательно убиваемые надежды. Чтобы потом не пришлось снова отпускать их пепел по ветру. Имя, оно как ласточка взлетающая с крыши. От него зависит будут ли этой ночью сбиты в кровь костяшки пальцев, сорвется ли голос завтра на концерте. В одном имени сейчас сосредоточена вселенная. - Я люблю тебя, - тихо роняет Тетсу. Гара не раздумывает какими кандзи можно написать "любовь". Резким движением, он перечеркивает "гордость", "обман", "имя" и "страх". Он выключает свет и идет к креслу, к серому небу с черными снежинками за окном. Он подходит к Тетсу.
И никто потом не догадается, что последняя строчка в песне, нарочно останется недописанной.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Liang Zhu Жанр: romantic story Пэйринг: Рейта&Кай, The Gazette Рейтинг: PG-13
До чего же душно. Рейта зашел в гримерку, на ходу стаскивая мокрую от пота футболку. Глотнул из бутылки минералки, остальное вылил на плечи и грудь, с наслаждением подставил лицо потоку холодного воздуха из кондиционера. События происходящие теперь за его спиной отошли на второй, четвертый и даже десятый план. В коридоре гремел баритон Шо, проклинающий все сразу: немыслимую жару, с которой не справлялась никакая вентиляция, организаторов этого сборного концерта, не сумевших вовремя отладить вентиляцию и саму злополучную вентиляцию, не желавшую работать как надо. читать дальше"Из зрителей никому плохо не стало?" - "Вроде нет" - "Хорошо". Характерно звякнуло стекло, скорее всего, это Руки принес пиво. И точно, с узнаваемыми хлопками открывались бутылки. Рейта не оборачиваясь, протянул руку, в ладонь услужливо легло запотевшее горлышко. Прежде чем выпить, Рейта приложил бутылку ко лбу и щекам, собирая холодные капли. Жарко. Все равно жарко. Кто-то, судя по смеху - Аой, втащил в комнату огромное ведро с колотым льдом и с грохотом поставил на стол. Сразу же началась возня и шутливая ругань, где еще самое лучшее место для льда, как не за шиворотом соседа. По спине, а потом груди Рейты провели целой пригоршней ледяной крошки, но он только потянулся с притворно сладострастным стоном: "О, еще, еще, пожалуйста!" К мужским голосам постепенно добавлялись женские, самые шустрые фанатки умудрились пробраться за сцену. Все чаще раздавались взрывы хохота и кокетливые взгивания. Все эти звуки доносились до Рейты словно через деревянную перегородку, а еще точнее, через толщу воды. Духота, будто вата, набивалась в уши. - Хватит с тебя, - Руки бесцеремонно вытолкнул Рейту из оазиса прохлады, - простудишься еще. - Подвинься, мелкий, - Рейта попытался вернуть утраченные позиции, - не притворяйся заботливым, ты же не Кай, это он у нас мамочка. Хаха, неплохая шутка, надо будет использовать при случае. - Кстати, а где Кай? - поинтересовался Уруха, откупоривая новую бутылку. - Наверно с соседями тусит, - отозвался Аой. - У нас его нет, - сообщил Май, возникая на пороге с двумя упаковками пива в руках и еще одной упаковкой подмышкой, - Скорее всего он у Мива. Тот раздобыл ром и собирался делать коктейли. - Ой, хочу коктейль! - воскликнула одна из девушек, что стайкой шушукались у стола, но Уруха схватил ее за талию, не собираясь отпускать. Началась возня и визги. Рейта поморщился, снова становилось душно. Он накинул на плечи футболку, ухватил из ведерка пригоршню льда. Розоволосая красавица, уже изрядно захмелевшая, попыталась повиснуть у него на шее, но Рейта увернулся и вышел из комнаты. Он брел по коридору в надежде найти прохладное место и лениво грыз тающие ледышки. Скоро шумные гримерки закончились, начались подсобные и административные помещения. Рейта машинально дергал все дверные ручки подряд. Некоторые двери были открыты, но в комнатах царила невыносимая духота, так что он проходил мимо. Почувствовав за одной из дверей долгожданную прохладу, Рейта не задумываясь, проскользнул внутрь. Наконец-то! Комната была маленькая, а кондиционер работал на полную мощность. Зябко поежившись от резкой смены температуры, Рейта надел футболку, с облегчением снял повязку и вдруг вздрогнул, почувствовав чужое присутствие. Неудивительно, что сначала он никого не заметил: настольная лампа давала очень мало света, а Кай почти утонул в огромном кожаном кресле. Черная рубашка и брюки совершено сливались с кожаной обивкой, ярко выделялось только лицо и кисти рук, лежащие на подлокотниках. С закрытыми глазами и плотно сжатыми губами Кай напоминал изображение на старинной гравюре или статуэтку Будды. Рейта невольно залюбовался изящной фигурой, но почти сразу громко спросил, разрывая странную атмосферу комнаты: - Нашел прохладное местечко и наслаждаешься в одиночестве, эгоист! Кай ничего не ответил, только поморщился слегка. Тогда Рейта присмотрелся внимательнее. Да, полумрак комнаты стирал краски и углублял тени, но не освещение было причиной сильной бледности и темных кругов под глазами. На полу, возле кресла валялся пустой блистер анальгетика. - У тебя болит что-то? Опять голова, да? - шепотом спросил Рейта, зачем-то требуя подтверждения очевидного. Ответом был лишь взмах ресниц. Память услужливо открутила события вечера назад: сегодня Кай ушел со сцены самым первым, не попрощался со зрителями, не кидал палочки в зал. Получается, ему уже тогда было плохо? Рейта терпеть не мог находиться рядом с больными. Захотелось сбежать и сейчас. Кай сам справится, не впервые. Подумаешь, вывернет наизнанку пару раз, зато потом полегчает. Но ведь он никогда не жалуется, даже если ему очень тяжело, а другим всегда помогает. Поэтому Рейта продолжал смущенно переминаться с ноги на ногу, не решаясь уйти. - Может позвать кого-нибудь? Или врача найти? Снова только кисть едва шевельнулась в отрицательном жесте. - Тебе точно ничего не надо? Кай вздохнул, с трудом разлепил губы, прошептал еле слышно: - Кондишен... потише... Рейта оглянулся в поисках пульта, не нашел и, дотянувшись, убавил мощность вручную. Потоптался еще немного возле кресла и вдруг решительно сел верхом на колени Каю. - Я знаю, тебе нужен массаж, - заявил он, но Кай дернулся и зашипел, отталкивая Рейту, не позволяя прикоснуться к себе. Тогда Рейта взял его руки в свои, подышал на холодные пальцы, произнес успокаивающе: - Не спорь, я знаю что делаю. Тебе легче станет, - и осторожно коснулся влажных волос, пытаясь придать уверенности самому себе. Он все сделает правильно. Хуже точно не будет. Рейта медленно гладил виски большими пальцами, круговыми движениями растирал макушку и затылок. И с необъяснимым удовольствием заметил как Кай, наконец, расслаблено опустил плечи, положил свои руки ему на колени и чуть откинул голову, позволяя Рейте делать все, что тот сочтет нужным. Он не останавливался. Налившиеся теплом пальцы уже смело взъерошивали волосы, массировали затылок и шею, потом опустились на плечи. Не отрывая взгляда от лица Кая, Рейта улавливал малейшие изменения: вот разгладилась усталая складка меж бровей, дыхание стало глубоким и ровным, вот раскрылись плотно сжатые до сих пор губы, и жесткий контур смягчился, становясь по-детски нежным. - Почему у тебя волосы влажные, ты что, голову мыл? - спросил, Рейта на мгновение прижав ладони к холодному лбу. Кай слабо улыбнулся, похоже, к нему возвращалась способность разговаривать: - Да. - Зачем? - Иногда это помогает. - А потом сидел в холоде. Совсем с ума сошел, простудишься ведь. - Ты сегодня заботливый, как мамочка, - Кай дернул углом рта, наверное, это должно было изображать усмешку. "Вот и пошутил, называется" - усмехнулся про себя Рейта, - "Но какой же у него лоб холодный, ведь и правда заболеет". Он хотел растереть лоб, но прикосновения собственных жестких, мозолистых пальцев к нежной, чуть ли не прозрачной коже, показались кощунственными. Набравшись смелости, Рейта притронулся ко лбу Кая губами, потерся носом, прижался щекой и замер, унимая внезапное сердцебиение. Холодный ветер обдувал спину Рейты, а Кай горячо и нервно дышал ему в шею, сильно сжимал руками колени, как будто хотел оттолкнуть, но передумал или сил не хватило. Обхватив ладонями шею Кая, Рейта коснулся носом щек и лба, раздув ноздри, вдохнул легкий фруктовый запах кожи, от которого у него еще сильнее закружилась голова. И дурное сердце совсем не захотело успокаиваться. С жадной нежностью Рейта прикасался своим лицом к лицу Кая, терся носом, щеками, лбом, вбирал губами изящно очерченные брови, касался линии роста волос, словно хотел охватить каждую частичку кожи, уловить каждый вздох. Рейта уже не разбирался, помогает он Каю или потакает собственным желаниям. Главное - почувствовать, как ресницы щекочут щеку, снова прижаться ко лбу, обвести губами скулы, не решаясь назвать это поцелуем. - Акира, ты здесь? Там... - Уруха замер на пороге, онемев от изумления. Видно было - хотел засмеяться, но Рейта с тихим отчаяньем покачал головой и Уруха молча исчез, аккуратно закрыв за собой дверь. Рейта мгновенно забыл о нем, стоило ему взглянуть на Кая. В его лице уже ничего не напоминало недавнюю отрешенность Будды. Будда так не смотрит, не дышит часто, закусив губу, на его щеках не играет такой румянец. И ладони Будды не стали бы обхватывать руки Рейты, словно хотели оттолкнуть, но опять передумали. - Что ты делаешь? - тихо спросил Кай. - Не знаю... наверное, пользуюсь твоей беспомощностью, - так же тихо ответил Рейта. Равновесие замерло изящной бабочкой севшей на острие булавки. Еще не поздно обратить все в шутку, списать на алкоголь, помутнение рассудка от жары, даже на заботу о ближнем. Такую вот своеобразную заботу. И никогда не узнать, что за чувство прячется в глубине темных глаз, за густыми, крадущими свет ресницами. Рейта помедлил еще мгновение, аккуратно убрал упавшую на глаза челку и поцеловал горькие от лекарства губы. Булавка упала, когда Кай обнял и притянул Рейту ближе. Бабочка взлетела к радуге.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Утренняя пробежка Жанр: love story Бета: Anansie Пэйринг: Рейта/Кай, The Gazette Рейтинг: PG-13
В темноте спальни мелодично зазвенел будильник и тут же умолк, накрытый быстрой рукой. Под одеялом кто-то заворочался, собираясь вставать, и сонный голос рядом шепотом спросил: - Кай, ты куда? читать дальше- Бегать, - послышался тихий ответ. - Зачем так рано, сегодня же выходной, - чьи-то руки выбрались из-под одеяла, обняли и потянули Кая обратно, в сонный уют постели. - Потом людей будет много. Не волнуйся, я недолго, - Кай невидимо улыбнулся, осторожно освободился из объятий, - Спи еще, Рейта. - Там дождь идет и холодно. Мне тут одному тоже холодно, не ходи, - капризные интонации были искренними и наигранными одновременно. - Я надену ветровку с капюшоном, а тебе включу обогреватель, - Кай поднялся и начал бесшумно одеваться, не зажигая свет. Утренний сумрак скрывал улыбку: только что прозвучавший диалог повторялся так часто, что стал необходимой частью утренних сборов. Кай даже огорчался, если Рейта спал слишком крепко и не просыпался, чтобы попытаться отговорить его от пробежки. Шелест синтетической ткани ветровки в тишине квартиры показался оглушающим. Кай осторожно снял ее с вешалки и вышел, чтобы одеться на лестнице. Расслышав щелчок дверного замка, Рейта поворочался с боку на бок, закутался в одеяло по самую макушку. Было тепло и дремотно, но он слишком хорошо знал: пока снова не услышит, как поворачивается ключ в замке - заснуть не сможет. Рейта сбросил одеяло, поежился от холодного воздуха, потом глубоко вздохнул и вытянулся на спине. Утренние пробежки. Эта часть жизни Кая до сих пор оставалась закрытой от Рейты. А ему так хотелось подглядеть, узнать какой он, Кай, когда его никто не видит. Что он чувствует, когда бежит в одиночестве по темным улицам только просыпающегося города. Один раз Рейта даже напросился побегать за компанию, но ничего не вышло, разумеется. Кай радовался и беспокоился, подсказывал, как лучше дышать, следил, чтобы Рейта не слишком уставал, как всегда, очень мягко, но уверенно руководил. Вот только на себе и беге не мог сосредоточиться. И Рейте оставалось только представлять. Куда он сегодня побежит, интересно? На набережной красиво, но там ветер, и дождь будет сечь по лицу, не спасет даже длинный козырек бейсболки. Лучше в парк рядом с той элитной школой. Кусты хоть немного, но остановят ветер, а хвойные деревья задержат дождь. Там мало света, но Каю много и не надо, он в темноте как кошка видит. Вот сейчас он может как раз сворачивать на тропинку, кольцом окружающую парк. Мокрый асфальт масляно блестит в редком свете фонарей. Стылая морось дождя пробирается за воротник, наверняка ведь забыл капюшон накинуть. А перчатки он хоть догадался взять? Отросшие волосы впитали воду и висят жалкими сосульками. Ну и пусть, ему все идет. Здесь в комнате быстрый рассвет уже пробирается сквозь жалюзи, но там, в парке, густые лапы хвойных деревьев задерживают свет так же, как и капли дождя. Что чувствует Кай? Что видит? Обращает ли он внимание на окружающее? Или сосредоточенно прислушивается к звуку собственных шагов и биению сердца? Тонкий ритмический рисунок, оттеняемый хлопаньем капюшона по спине, постепенно обрастает мелодией далеких автомобильных гудков, сухими звуками трущихся друг о друга веток, дополняется воображением. Контраст горячего дыхания и холодных капель тоже становится мелодией... Рейта сам не заметил, что стал размеренно дышать и уже не чувствовал прохлады слишком медленно прогреваемой комнаты. Потом вдруг повернулся на бок и подтянул колени к груди. Вот сейчас Кай мог бы остановиться. Мало ли, почему. Задумался, и дыхание сбилось. Или просто устал, ведь не выспался же. Сейчас он постоит немного, опираясь ладонями о колени, отдышится и спокойно побежит дальше. А шум машин становится все явственнее, и небо стало бы уже совсем светлым, если бы не дождь. Рейта снова лег на спину, сжал губы, коротко выдохнул через нос. Когда он успел так измениться, что начал замечать подобные мелочи и тем более размышлять о них? Точно не в тот момент, когда понял, что странным образом умеет воспринимать сильные эмоции их нового барабанщика. Не задумываясь, почему и отчего так случилось, Рейта постарался использовать открывшуюся возможность на всю катушку. Это оказалось невероятно увлекательно: дразнить Кая и наблюдать, как в нем просыпается сначала смущение, потом досада, а та в свою очередь сменяется раздражением и гневом. Один раз Рейта довел Кая до бешенства. Аой и Уруха быстро их разняли, но в ухо он получить успел. Больше подобное не повторял, ярость оказалась неприятным ощущением. Но зато он проверил предел прочности и долго потом развлекался, доводя Кая до самой грани и отступая в последний момент, остужая готовую выплеснуться горячность шуткой, смягчая незатейливой похвалой. Он сам не заметил, как попал в зависимость, и легкое желание слышать чужие чувства стало острой необходимостью. А скоро и тех эмоций, что он получал, дразня Кая, оказалось мало. Захотелось иных, может не таких очевидных, но более глубоких ощущений. Непросто было поменять отношение к себе человека, который привык постоянно защищаться от насмешек. Но Рейта не торопился и постепенно учился различать все более тонкие оттенки настроений и эмоций Кая: радость, грусть, мечтательность. Его затягивало все сильнее – заставить испытать удовольствие, наслаждение, почувствовать… страсть? Добившись от Кая первого поцелуя Рейта, наконец, понял. Торжествуя, как подросток, захлебываясь своими и ответными чувствами, он отчетливо и даже как-то обреченно, но без малейших сожалений, осознал – если когда-нибудь он потеряет способность чувствовать Кая, то просто сойдет с ума… Ключ в замке повернулся почти неслышно, но Рейта все равно вздрогнул, очнувшись от воспоминаний. Тихо зашуршала ветровка, наверное, Кай снял ее на лестнице и сейчас осторожно повесил в прихожей. Рейта уловил: усталость и удовольствие. Он закутался в одеяло, расслабившись - теперь можно поспать полчаса, пока Кай примет душ, высушит волосы и придет поваляться рядышком. - Ритм-секция укомплектована, - Кай осторожно коснулся губами виска, - Спишь? - Сплю, - согласился Рейта и повернулся, чтобы удобнее было обниматься, - Как побегал? Не замерз? - Нет, я в парке был, там довольно тихо… а знаешь, - Кай немного помолчал, - Я, кажется, песню сочинил…
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
This Bloody Glamour Жанр: spine-chilling story Бета: Anansie Персонажи: Dir en Grey Рейтинг: G
- Зачем Каору сегодня нас всех собрал? Да еще в такую рань. Что такое случилось, что мы завтра перед концертом не могли бы обсудить? - возмутился невыспавшийся Дай прямо с порога. Ему никто не ответил. Шинья, полузакрыв глаза, что-то выстукивал пальцами на подлокотнике кресла. Тошия вообще дремал, нахально положив голову на плечо Кё, который вертел в руках две конфетки, не зная, какую выбрать: зеленую - смягчающую горло, но с мерзким анисовым привкусом, или розовую - бесполезную, но вкусную. Наконец, он остановил свой выбор на розовой, отправил ее в рот и только тогда, пожав свободным плечом, посмотрел на Дая. читать дальше - Второй час вообще-то, - все-таки соизволил ответить Тошия, впрочем, так и не открыв глаз. - Ну и что, я спать лег только в семь утра, а в одиннадцать он меня уже разбудил, - возразил Дай. - А режим дня соблюдать надо, тогда будешь высыпаться. Дай весьма многозначительно посмотрел на Тошию, но тот по-прежнему сидел с закрытыми глазами, и вся многозначительность растворилась в воздухе. - И где же шляется наш трудолюбивый лидер, который собрал всех ни свет ни заря непонятно ради чего? - никак не мог успокоиться Дай, усаживаясь в кресло и закидывая ноги на подлокотник. - Что-то обсуждает с продюсером и менеджерами, сейчас придет, - подал голос Шинья. Словно в ответ на его слова дверь открылась, и вошел Каору, еле удерживая в руках большую стопку глянцевых журналов. - У меня для вас объявление, - сказал он, сгрузив журналы на маленький столик перед диваном. Группа напряглась. Шинья перестал стучать, и даже Тошия открыл глаза и поднял голову. - Я провел мониторинг данных нашей популярности и обнаружил, что в последнее время она резко упала. Проведенный опрос показал, что наши поклонники считают нас скучными, однообразными и не стильными. Поэтому, чтобы восстановить былой уровень, мы должны радикально поменять имидж. - Что, возвращаемся к вижуал-кей? - обрадовался Шинья. - Нет, не возвращаемся, а, переосмыслив прошлое, находим новые визуальные решения, - старательно разъяснил Каору. - Вау! - шепотом прокомментировал Дай. - Итак, с этого момента... Кё, выплюнь леденец на минутку, - Каору обвел всех многозначительным взглядом, - с этого момента в наших выступлениях и в нашем облике будет больше гламура и кавая! В наступившей тишине шепот Дая "Вау… Вау…" прозвучал как труба архангела в судный день. - Можно грызть леденец дальше, - милостиво разрешил лидер. - Спасибо, мне что-то расхотелось, - Кё сумрачно поглядел на конфетку, сиротливо прилипшую к его ладони. - И как ты себе это представляешь, Каору? - на удивление спокойно поинтересовался Тошия. - Есть ряд идей. Например... нет, это потом... вот! - Каору обратился к Шинье, - знаешь, я хочу, чтобы ты на завтрашний концерт взял свою зверушку, она придаст нам элегантности. - Она тебе не зверушка, ее зовут Мию, и ни на какой концерт я ее не возьму. Хватит с нее сегодняшнего стресса, чтобы еще наш грохот слушать. - А что с ней случилось? - Тошия живо переключился на новую тему. - Она на прогулке от меня убежала... - Что, неужели нитка, на которой ты ее выгуливаешь, порвалась? - немедленно встрял Дай. - Заткнись, грубиян, - Тошия был само Внимание и Забота, - убежала, ужас-то какой! И что потом? Постой, дай угадаю: она встретила гусеницу, и это повергло ее в шок? Или... не может быть! Она подралась с цикадой?!! - Шинья! Нельзя же так, в самом деле! - Дай тоже решил проявить заботу, - надо было сначала дома потренироваться, на тараканах хотя бы. - Ты что, с ума сошел? - перебил Дая Тошия, - откуда у Шиньи дома возьмутся тараканы? - Знаешь, ради любимой собаки, уж я бы постарался. Кё бросил изучать преломление света в розовом леденце и проявил интерес к разговору: - Слушай, а зачем ты вообще с ней на улицу ходишь? Ее ведь можно и на балконе выгуливать… - он помолчал и добавил, - по перилам... - Ну, все! - сказал Шинья. - Я, конечно, мирный человек, - сказал Шинья. - Но мой авианосец стоит в запасном доке, - сказал Шинья и начал интеллигентно засучивать рукава. - Один на троих - это нечестно! - возмущенно завопили Дай и Тошия. - А ну, успокоились немедленно! - прикрикнул Каору, предотвращая возможную драку. - Ладно, можешь оставить свою бойцовую чиваву дома, я особо и не надеялся, - переждав злобный рык взбешенного барабанщика, Каору невозмутимо продолжил, - есть и другие способы. В качестве обмена опытом завтра на разогреве у нас будет «Ан Кафе». Кё только надумал догрызть свой леденец и, конечно же, подавился. - Почему сразу не «W»? - съязвил Дай, пока Тошия заботливо хлопал Кё по спине. - Я думал об этом, - спокойно ответил Каору, - но их родители были против. К тому же комендантский час, а концерт поздно закончится. - Никогда не думал, что буду благодарен комендантскому часу, - пробормотал Шинья себе под нос. - Каору, ты перегрелся, да? Ты их хоть слышал? - не унимался Дай. В ответ на это Каору сунул Даю под нос листок с кривым графиком и кучей цифр: - Вот! Видишь, что с нами происходит? А мне дали информацию, что они гламурные и кавайные одновременно. Дай, органически не переваривающий любую математику от арифметики до теории чисел, лишь отмахнулся, сдаваясь. - Да уж, гламурнее некуда, - произнес Кё, немного отдышавшись, - и что, мне теперь себя стразами расцарапывать придется? - Вот об этом забудь совсем, больше никакого фишхантинга и самоистязаний. А чтобы соблазна не было, я для тебя кое-что приготовил. Увидев пару пушистых белых варежек, которые Каору выудил из своей сумки, Кё ярко доказал всем завистникам, что голос он еще не потерял: от дикого воя Шинья подскочил, Дай и Тошия зажали уши, а Каору поморщился. - Ни за что! Никогда в жизни! Да я даже чулки всегда носил брутальные! И не надейтесь, что я соглашусь! - Да не волнуйся ты так, - воспользовавшись паузой, пока Кё набирал воздух в легкие, Тошия решил успокоить друга, - если хочешь, мы тебя после концерта все вместе немножко помучаем. От новой серии воплей уши заткнули уже все, а заглянувшего на шум менеджера звуковой волной вынесло прочь из комнаты. - Не хочешь - не надо, - обиженно пробурчал Тошия, когда Кё, наконец, выдохся. - Я думаю, Кё, тебе уже можно не репетировать, - удовлетворенно сказал Каору, - но варежки ты все равно наденешь. Тошия, Дай и Шинья дружно зажали уши, но Кё сменил тактику - забился в угол между диваном и барабанной установкой, забаррикадировался бас-гитарой и отчаянно заявил: - Живым не дамся! В голове у него самым краешком проскочила мысль: зря он сегодня выбрал розовый леденец.
На следующий день перед концертом вокалист «Диров», в белых мохнатых варежках, футболке и брючках с веселеньким рисунком, сиротливо ныкался по самым темным углам концертного комплекса. Окружающие настолько измучили его бесконечными "кавайи", что он старался никому не попадаться на глаза. - Гады! Четверо на одного. Справились, тоже мне, - возмущенно бурчал Кё, меряя шагами пустынный коридор, - Вот дождетесь, подкараулю в темном переулке... Он остановился и поглядел на свои руки. Варежки были накрепко примотаны ленточками, а ленточки намертво завязаны узлами - не развязать, только ножницами резать. Но и это бесполезно. Предусмотрительный Каору злорадно показал Кё полную сумку запасных варежек, отличавшихся от первой пары лишь нежно-розовым цветом. После вчерашнего и сегодняшнего ора немного саднило горло. Кё с трудом выковырял анисовый леденец из кармана и даже умудрился развернуть фантик, но вредная конфета вывернулась из неуклюжих мохнатых лап и свалилась на пол. - Грррр! Что за день! - разозлившись, Кё запнул ее под один из стеллажей, выстроившихся вдоль стены. Конфетина срикошетила о стену, снова выскочила на середину коридора, нахально зеленея и через секунду была яростно раздавлена кроссовкой. В тот же момент за углом послышались голоса и раздались приближающиеся шаги. Заметавшись вспугнутым зверем, Кё рванул ручку ближайшей двери - она оказалась не заперта. Уф! Кё прислонился к двери, перевел дух, потом огляделся, и у него зарябило в глазах. Казалось, комната была украшена для всех праздников разом: Рождества, Дня Святого Валентина и даже Хинамацури. Разноцветные шмотки, зеркала, боа из пестрых перьев, разбросанная косметика, ленточки, бантики, заячьи ушки... С потолка свешивались завитки серпантина, а пол был усыпан конфетти. "Наваждение какое-то," - подумал Кё и хотел убраться оттуда побыстрее, но как назло шаги смолкли прямо за дверью и два голоса стали горячо спорить о преимуществах и недостатках фронтального освещения сцены. Да, это надолго. Кё побродил по комнате из угла в угол и от нечего делать взял со стула яркий полосатый цилиндр. Примерил и покрутился перед зеркалом – похоже, любовь к головным уборам объединяет всех вокалистов, невзирая на предубеждения, предрассудки и музыкальные пристрастия. - А что, гламурненько! - издевательски сказало Кё его собственное отражение. - Я бы даже сказал - кавайненько, - печально согласился он сам с собой, - вот только великоватенько. Вздохнув, Кё собрался снять цилиндр, но тут дверь распахнулась и, чуть не сбив с ног спорящих осветителей, в комнату вбежал человек. - Мику-кун! - закричал он с порога опешившему Кё, - Мику-кун! Что вы здесь делаете? Вся группа уже давно на сцене! Человек схватил Кё за руку и потащил за собой не переставая причитать: - Как же так можно, Мику-кун! Такуя-кун уже три минуты начало затягивает, рассказывает, как он счастлив сегодня здесь выступать. Публике скоро надоест его слушать. Кё пытался вырваться, но его держали мертвой хваткой. Вдобавок злополучный цилиндр сполз на глаза, а варежки не давали возможности схватиться хоть за что-нибудь и затормозить настырного менеджера. Наконец, Кё почувствовал, что его больше никуда не тянут, справился с цилиндром... и понял, что стоит на сцене. С чужой группой. Его перепутали!!! Руки сами собой потянулись к груди - расцарапать и успокоиться. Но варежки не позволили. Мало того, произвели прямо противоположный эффект: увидев эротичные поглаживания фронтмена, фанатки застонали от восторга, а группа бодро заиграла вступление. "Они что, слепые все?" - ужаснулся Кё, одновременно лихорадочно соображая, что делать дальше. Конечно, это ужасно, что его приняли за такое... такого... за другого, в общем. Но он все-таки коллега, хоть и шляется, придурок, непонятно где во время выступления. Да и концерт нельзя срывать. Прокрутив в голове за несколько секунд все возможные варианты, Кё принял героическое решение спасать ситуацию и старательно вывел в микрофон: - Тра-ря-ря!
А в это время в гримерной «Дир ен Грей» Каору воевал с оставшейся троицей. Объединившись в общем стремлении нарядить собственного вокалиста зайчиком, сами они ни в какую не желали огламуриваться. Шинья придирчиво отвергал все предлагаемые идеи и наряды, а Дай и Тошия даже не собирались смотреть и слушать. Применить силу уже не получалось, и Каору пытался использовать все известные ему дипломатические уловки и дар убеждения. Но без особого успеха. - Черти упрямые! Я вам лидер или так, мимо проходил?! - бушевал Каору, - зачем тогда надо было над Кё измываться? Тошия фыркнул, за ним рассмеялись Дай и Шинья, даже Каору не сдержал усмешки, вспомнив, как брыкался и страшно ругался Кё, безнадежно пытаясь вырваться из железного захвата четырех пар рук. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник молодой человек приятной наружности и странноватого одеяния. - Здрасьте! - просиял молодой человек ослепительной белизны улыбкой. Солнечные зайчики заплясали по стенам, присутствующие в комнате заморгали. - Ты кто такой? - сердито спросил Каору: он не любил, когда в гримерку входили посторонние. - Так это... мы же на разогреве у вас сегодня. Я, вот, знакомиться пришел. Мику, вокалист, - и он приветственно приподнял шляпу. Розовую. С легкомысленным бумажным подсолнушком на боку. А еще на нем были надеты две разноцветные майки разного размера, полосатые шортики и кеды в цветочек. Но это так, к слову. Глядя на откровенно озадаченную физиономию Каору, Дай пихнул Тошию локтем в бок и радостно зашептал: - Спорим, что Каору себе гламур немного по-другому представлял! - Ты знаешь, я тоже, - так же шепотом ответил ему Тошия. - Но ведь каваен же, согласись? - снова зашептал Дай. - Да уж, так каваен, что зубы сводит. Надо будет потом уровень сахара в крови измерить, я где-то слышал, что от переизбытка кавая диабет развивается. - Зато как он с нашим Кё гармонирует, - вступил в беседу Шинья, тоже шепотом, разумеется, - маечка, брючки. Вон, у этого на заднице даже дохлый Магвай болтается. И он кивнул на нечто розовое и мохнатое, висевшее на упомянутом месте гостя - то ли странную сумку с большими круглыми ушами, то ли ушастую зверушку с квадратным туловищем. - Не оскорбляй благородного зверя такими пошлыми сравнениями, - обиделся за Магвая Тошия, - это разожравшийся Пикачу. - Такого цвета и с такими ушами? Ты с ума сошел! - Шинья тоже не позволил обидеть почти национальный символ. - Да тише вы! - зашипел на них Дай, - Я знаю, это этот... русский. Чиебу... Чиебурашика. - Так он вроде оранжевый, а не розовый, - засомневался Тошия, - или коричневый вообще. - Ладно, не важно. Но я ведь предлагал Кё сразу в розовые варежки одевать. Сейчас были бы совсем в комплекте. - Жестокий ты, Дай! - ухмыльнулся Тошия. - Ой, поглядите, у Каору сейчас приход будет, - отвлек их Шинья. И действительно, Каору, строгий, но справедливый лидер «Диров», прославившийся своей суровостью и решительностью, тот самый Каору, встречи с которым когда-то боялся сам Кё, - этот Каору, казалось, сейчас упадет в обморок. А солист антикварной забегаловки только что закончил подробно рассказывать, как они выступали на последнем фестивале, и перешел к не менее подробному описанию афтер-пати. Все это время он, не переставая, сиял улыбкой. - Надо спасать лидера, - забеспокоился Тошия. - Неа, - ехидно прошептал Дай, - сам заварил кашу, сам пусть расхлебывает. В следующий раз будет знать, как, не глядя, кого попало на разогрев звать. - Да жалко же, родной все-таки. - Вот и спасай сам, если он тебе родной. - А вот и спасу! Пробормотав: "подумаешь, мы тоже так улыбаться умеем", Тошия поднялся, подошел к Каору и слегка встряхнул его за плечи. А потом, обращаясь к Мику, спросил: - Поешь, значит? Ага. А скажи-ка нам, как у тебя дела с ломанными вибратто обстоят? Молодой человек сбился со своего рассказа, но быстро пришел в себя и снова просиял: - Не, у меня все цело! Тошия улыбнулся. Мику побледнел. - А скримить ты хоть умеешь? - Чего? - Скримить, говорю, умеешь? - Да нет, вы не поняли, я - вокалист! Тошия ехидно прищурился и хотел еще что-то сказать, но тут из коридора раздался возглас, от которого солист «Ан Кафе» только что не подпрыгнул: - Мику-кун! Позади Мику, вцепившись руками в очки, с выражением крайнего замешательства на лице стоял тот самый менеджер, который несколько минут назад вытащил Кё на сцену. Не в силах поверить собственным глазам, он снял очки, поморгал близоруко, снова водрузил очки на нос и забормотал: - Мику-кун! Вы же на сцене... Я же сам... А кто же тогда?!.. Его не дослушали. Каору бросился к сцене, за ним помчался Тошия, ухватив за шиворот Мику, а Дай и Шинья под руки поволокли упирающегося менеджера. Перед самой сценой им пришлось пробиваться через толпу персонала, с восторгом наблюдавшую за выступлением. - Мдааа... догармонировались, - протянул Дай, когда увидел, как Кё отплясывает на сцене и даже издает какие-то звуки в микрофон. Что происходит в зрительном зале, нельзя было понять из-за яркого света софитов, но тяжелые предметы на сцену пока не летели. Каору, как только к нему вернулись дар речи и способность двигаться, развернулся и с яростью взглянул на замершего от ужаса менеджера. Стафф начал быстро расползаться по рабочим местам. - Вы! - Каору обвиняюще ткнул пальцем в сторону устроившего путаницу, - Вы украли нашего солиста! - Я не нарочно! Я очки потерял! - пролепетал тот в свое оправдание. - И что вы теперь думаете делать? - острый палец снова ткнулся в плечо. - Не знаю... но может быть вам Мику-кун споет? Он ваш фанат, все песни знает, - робко предложил несчастный менеджер. - А зачем он нам нужен без ломанных вибратто?! - сразу вмешался Тошия. - Да у тебя у самого их нету! – обиделся Мику. - Ха, ты даже не знаешь что это такое, - рассмеялся Тошия. - Спорим, ты сам не знаешь что это такое! - не остался тот в долгу. - А мне и не надо, я в отличие от тебя... - Тихо, - сказал Каору негромко, но так, что все моментально замолчали. Напрягшись, как тигр перед прыжком, Каору внимательно наблюдал за Кё бегавшим по сцене. Когда тот оказался совсем рядом с выходом за кулисы, Каору схватил его за руку и со всей силы дернул на себя, одновременно выталкивая на сцену Мику. - Ря! - пропел Кё в раже выступления. Потом он пришел в себя, увидел Каору и рявкнул: - Ты! Ты! Не сказав больше ни слова, вокалист помчался в сторону гримерки. Вся группа, включая лидера, послушными хвостиками потянулась вслед за ним. Никто не оглянулся, чтобы посмотреть, что происходит на сцене. Менеджер «Ан Кафе» медленно сполз по стенке и клятвенно пообещал себе завтра же найти более спокойную работу. Кё мчался по коридорам, зубами срывая с рук проклятые варежки. Полосатый цилиндр уже давно свалился с его головы и, кажется, был нечаянно растоптан Шиньей. Гримерши и костюмерши в ужасе жались к стенам, когда мимо них проносился бушующий сгусток ярости, еще недавно бывший пушистым "каваем". Когда группа добежала до гримерки, на руках у Кё остались только ленточки с кусочками меха. Сорвав с себя рубашку и стащив брюки, прямо не снимая кроссовок, Кё натянул непонятно откуда взявшийся старый спортивный костюм. - Никогда! - крикнул он Каору, - Никогда больше! Ничего иного! Ты понял меня?! Позже фанаты обсуждали, что давно уже в голосе Кё не слышалось столько ярости, тоски и неподдельной страсти. А самый педантичный поклонник, решивший выяснить, сколько fuck’ов в «Lie Buried With A Vengeance», сбился со счета.
- Признай, наконец, что твой гламурный эксперимент не удался, - сказал Дай несколько дней спустя, когда всю группу гримировали перед телешоу и студийным выступлением. - Нет, - коротко ответил Каору. Его как раз гримировали, и он не мог дать более развернутый ответ. - Да я не спорю, нам всем это пошло на пользу, - продолжал издеваться Дай, - но гламур... - Все равно, - Каору освободился из ловких рук стилистов, - я еще не сдался. На следующий концерт… еще кого-нибудь позовем. - Тогда не удивляйся потом, что нас с Бритни Спирс сравнивают, - пробурчал Дай и сделал вид, что внимательно читает журнал.
Еще через два дня Дай, Шинья, Тошия и Кё вскладчину купили в подарок Каору автомобиль. Daewoo matiz. Белого цвета с розовым бархатным салоном и колпаками, инкрустированными стразами. Заднее сидение до самой крыши было завалено плюшевыми игрушками. О том, чтобы руль машины был обтянут белым мехом, Кё позаботился собственноручно. Игрушки Каору вечером сгрузил под дверью ближайшего детского сада, а машину целый месяц оставлял на улице с ключами в замке зажигания, но ее так и не угнали. В конце концов, машина была подарена давней приятельнице лидера. Ответным подарком для членов группы были: домик для Барби (сама Барби прилагалась к домику вместе с лошадкой), люрексный пиджак и точная копия того цилиндра, в котором Кё зажигал с «Ан Кафе». Шинья выбросил Барби, а в домике поселил собаку. Дай носил пиджак наизнанку. Кё заляпал цилиндр черной краской и остался вполне доволен. Тошия так и не признался, что получил в подарок, но зато три дня не разговаривал с Каору. А когда заговорил - пригрозил, что в следующий раз побреется налысо. Потом злопамятная четверка подсунула лидеру художественный альбом исключительно женских татуировок. Каору увлекся выдумыванием новых подарков и совершенно забыл про свои гламурные идеи для выступлений.
Нужно занять себя или пойти и удивиться на чердаке. (с)
Паранойя в курилке Жанр: joy story Бета: Anansie Фэндом: j-rock Пэйринг: The Gazette Рейтинг: PG-13
- Скажи, Руки, я похож на шлюху? – спросил Уруха, тревожно глядя на друга, когда они сидели в курительной комнате токийской телестудии. Руки от удивления поперхнулся дымом. - С чего ты это взял, балда? читать дальше - Да, ты понимаешь, - Уруха стряхнул пепел, помолчал немного и, набравшись смелости, продолжил, - со мной уже третий день что-то странное творится. Позавчера собрался поужинать, гёдза поджарил, соус там, все дела... и вдруг меня как стукнуло: "Какая же ты, Уруха, шлюха!" Так себе вслух и сказал. И до того горько стало, что даже есть расхотелось. - Почему какая, а не какой? - осторожно поинтересовался Руки. - Шлюха - она какая, - Уруха задумчиво поглядел на тлеющий кончик сигареты и решил признаваться до конца: - А еще, ты не поверишь, мне постоянно хочется мурлыкать. - Это как? - Ну, как-то вот так: "Руки, милый, я хочу тебя", - гитарист попытался издать вибрирующие горловые звуки, но голос дрогнул, и на глаза набежали слезы. Руки не знал даже, как реагировать, поэтому неловко пошутил: - Не плачь, Уруха, хочешь сахару? - Да иди ты, - сердито огрызнулся тот, смахивая слезы, - это вообще кошмар уже, со вчерашнего дня глаза на мокром месте. - Так ты говоришь, это три дня назад началось? - уточнил Руки, что-то прикидывая в уме. - Ага, как раз когда ты к родным уехал, а что? - Да так... - Нет уж, колись давай. Я тут перед тобой наизнанку вывернулся, а ты… - Ладно, не кипятись, - Руки примирительно похлопал Уруху по коленке, тот невольно вздрогнул. - Если честно, то со мной тоже... не все в порядке. - Тоже мурлыкать хочется? - Если бы, хуже намного. Позавчера... меня донимала мысль, что я должен отдаться Аою в туалете второсортного бара... - Зачем тебе надо отдаваться Аою? - возмутился Уруха, - Да еще в туалете. - А зачем тебе мурлыкать? - отрезал Руки. - Ладно, уел. Но это позавчера было, сейчас уже прошло все? - Угу, прошло, - Руки помрачнел и сделал несколько глубоких затяжек. - Теперь я хочу похитить Кая. - О, хосспади, зачем?!! - Не знаю, - простонал вокалист, хватаясь за голову, - но мне хочется, нет, не хочется! О, черт! Короче, отвезти его на тайную квартиру, приковать к батарее… - К чему приковать? Что еще за батарея?!! - Да не знаю, такая штука железная на стене под окном. Очень удобно всех приковывать. - Ага, приковывать, значит. И что потом? – Уруха жутко заинтересовался, - Что ты хочешь, то есть не хочешь делать с Каем? Руки выглядел совершенно потерянно. Он уткнулся взглядом в пустую стену и хрипло выдавил из себя: - И без перерыва сладко насиловать. - Ну, знаешь, - начал было Уруха, но тут за его спиной раздался пугающе вкрадчивый голос. - Что, прям сладко-сладко? - в дверном проеме стоял Кай и с угрожающим видом постукивал барабанными палочками по ладони. - Кай, я тебя умоляю. Можно подумать, у меня есть тайная квартира, - Руки затушил окурок и потянулся за новой сигаретой. Уруха предупредительно щелкнул зажигалкой. - И, вообще, - вступился он за друга, - у нас трудности и мы пытаемся с ними как-то разобраться. А ты, беззаботный счастливчик, можешь идти и радоваться жизни в другом ме... - Уруха осекся на полуслове, что-то во взгляде Кая подсказало ему - не беззаботный и не счастливчик. - Ха, нашего полку прибыло. Что, Руки, примем его в клуб анонимных сексуальных маньяков и шизофреников? - Можно, - Руки предельно элегантно стряхнул пепел с сигареты и откинулся на спинку стула, - Ну, здравствуй, Кай, наш анонимный сексуальный маньяк и шизофреник. Проходи, присаживайся и расскажи нам о своей проблеме, которая, дай я угадаю, - началась три дня назад. - Хватит издеваться, черти. Я хочу Рейте изменить. - А что, у вас с Рейтой что-то есть? – округлил глаза Руки. - Н-неет… вроде бы… пока что не было… - Кай вздохнул, - но изменить уже хочется. - С кем изменить-то? – решил уточнить Уруха. Кай закрыл глаза и отчаянно прошептал: - Со всеми. Даже с Аюми Хамасаки. - О, боже! - вслед за ним прошептал Уруха, - с ней-то зачем? - Черт возьми! - взорвался вдруг Руки, - Уруха, ты что, совсем отупел, других слов не знаешь?! - А что ты на меня сразу кричишь? - обиделся Уруха, размазывая по щекам слезы. - Ох, ну прости, я не хотел. Не плачь, Уруха. Хочешь сахару? - Руки обнял его и осторожно погладил по голове, - Я сначала подумал, что ты слишком легко отделался. - Интересно, это мы одни такие везучие? - Кай достал сигарету, но, вместо того чтобы закурить, только мял ее пальцами. - Не одни, - в курилку вошел Аой в обнимку с гитарой. При виде его, Кай шарахнулся в дальний угол комнаты, а Руки на всякий случай встал так, чтобы Уруха оказался между ним и Аоем. - Подслушивал? - сердито спросил он. - Подслушивал, - печально согласился Аой, - я теперь за всеми подслушиваю и подглядываю. Ни одну замочную скважину пропустить не могу, глаз уже застудил от сквозняков. - За... - Уруха открыл рот, но, быстро поглядев на Руки, успел вовремя заткнуться и лишь сочувственно всхлипнул. - А в гитару чего вцепился? - спросил из своего угла Кай. - Да чтобы руки хоть чем-то занять, а то не могу больше. Каждые пятнадцать минут хочется... мозоли уже натер. - Где нате...? - Уруха не успел договорить, как Руки зажал его рот ладонью. Аой устало опустился в кресло возле двери. Воцарилась гнетущая тишина. - Кого хороним? - от громкого голоса Рейты все вздрогнули. - Лидер, у нас проблемы. Похоже на массовый психоз, - Руки коротко обрисовал ситуацию. - А, ерунда, забейте, - отмахнулся Рейта, - это какая-то фанатка про нас фанфик пишет. Пара дней и все пройдет. Но потом Рейта посмотрел на заплаканного Уруху, изможденного Аоя, очень аккуратно поправил повязку на носу и сказал Каю: - Ты только не обижайся, родной, но знаешь, я, пожалуй, эти два дня подержу тебя взаперти. Мало ли что. Кай так опешил, что лишь безропотно кивнул. - Руки, а у тебя точно нет тайной квартиры? - спросил Аой, еще крепче вцепляясь в гитару. - Нет... к сожалению, - ответил Руки и тут же вскрикнул, потому что забыл убрать ладонь от лица Урухи и тот со злостью укусил его за палец. - Сахару не хочу! - зарыдал он, - Рейта, это точно за два дня пройдет? Я с ума сойду столько плакать! - Должно пройти, - успокоил его лидер - судя по симптомам, дольше не продлится. Затем Рейта окинул всю группу строгим взглядом и скомандовал: - Ну, все, хватит прохлаждаться, марш репетировать. - Какая репетиция, Рейта, у нас телешоу через сорок минут! - Вот. Я же говорю, фанфик кто-то пишет. И Рейта собрался выйти из курилки, но замялся на пороге, как будто что-то забыл. Наконец, он облегченно вздохнул: - Уф, вспомнил! - окинув группу на сей раз торжествующим взглядом, Рейта возвестил: - За мной, принцессы!